Формы связей жителей Иранского плато с месопотамией на протяжении IV тыс. до н.э.

Ранее, говоря о факторах, стимулирующих установление контактов между Месопотамией и горными поселениями Иранского плато, уже затрагивалась специфика природных условий Нижней Месопотамии. С одной стороны, это крайняя бедность полезными ископаемыми, вызывавшая потребность в широкомасштабном обмене с дальними районами, а с другой- горные поселения богатые этими материалами. Перемещение населения с места на место способствовало установлению обмена и контактов между соседними регионами с древнейших времен.

Многие исследования подтверждают, что основные пути, проходившие через горы, использовались еще раньше, по крайней мере, в V или VI тыс. до н.э., что указывает на первые этапы контактов. К тому же в более позднем IV тыс. до н.э. люди использовали рабочих животных, которые помогали перевозить груз.

Когда мы говорим о контактах и связях, необходимо привести доказательства их существования. В IV тыс. до н.э. таких доказательств было немало. Например, если мы рассматриваем поступление сырья в Месопотамию из восточных земель в период существования здесь убейдской культуры (V- начало IV тыс. до н.э.), мы находим свидетельства в основном среди памятников севера. Отчасти это следствие все еще малой изученности поселений и могильников этой эпохи на юге, где они либо рассеяны, либо скрыты под многометровыми отложениями. Кроме того, удаленность юга от источников сырья должна была заставлять людей с особой бережливостью относиться к изделиям из металлов и камня, сохраняя их и передавая из поколения в поколение. Возможно по этой причине их и не находят в могилах убейдской культуры в Нижней Месопотамии. На севере этого региона совсем другая ситуация. В небольшом, но процветавшем поселении Тепе Гавра около Мосула обнаружены многочисленные свидетельства контактов, в частности, с восточными землями. Особенно ярко они прослеживаются по печатям-штампам. В позднеубейдское время они изготавливались из разнообразных привозных материалов стеатита, серпентина, агата, сердолика, лазурита. Последний минерал особенный, так как его месторождение, по наиболее распространенной гипотезе, разрабатывалось в то время только в Бадахшане. Предполагают, что он мог поступать по пути, именовавшемся в более позднее время Великим Хорасанским.

Керамика Тепе Гавра обнаруживает сходство с керамикой иранских поселений, тяготевших к нему (позднеубейдские раннеурукские слои Тепе Гавра ( XIII-XI ) Гиян VC; Сиалк III, 4-5; Гисар IВ).

Новые данные об источниках лазурита в Центральной Азии могут изменить ставшие традиционными представления о том, что единственное месторождение этого минерала находилось в Бадахшане, но также есть одно месторождение, находившееся недалеко от поселения Шахр-и-Сохте.

На печатях, обнаруженных в Тепе Гавра, встречены изображения рогатого персонажа, очевидно, связанного с мифологическими представлениями и обрядами, а также изображения животных. Они весьма близки тем, которые есть на печатях иранского поселения Тепе Гиян. Антропоморфный персонаж получил название хозяин животных. Появление этого персонажа на печатях, свидетельствующих о правах собственника, говорит о том, что в эту эпоху все глубже осознается роль вождя в жизни общин, роль, рассматривающаяся в это время через призму мифа и ритуала.

Примечательно то, что облик этого персонажа отмечен признаками принадлежности к культуре горцев: рога на его головном уборе или маска велики, как у дикого козла; его окружают скорее дикие обитатели гор, чем домашние животные.

Аналогичный персонаж известен и по печатям жителей равнины Сузианы (рис.37). Его принадлежность к горской традиции была отмечена П.Амье.

В Нижней Месопотамии убейдского времени такие изображения на печатях пока неизвестны. Впрочем, печати этой эпохи практически не представлены в раскопках. Нельзя, однако, исключать возможность того, что они будут найдены в будущем. Находки в Сузах позволяют предполагать, что жители равнин испытывали потребность не только в сырье, поступавшем из горных районов, но и в использовании некоторых горских иконографических мотивов.

В Месопотамии убейдского времени, судя по имеющимся данным, знаки принадлежности к высокому статусу создавались на основе двух традиций местной и привнесенной. В этот период заметно обособление элиты. Находки в Тепе Гавра показывают, что для создания социальных знаков и маркеров, среди которых встречаются печати с изображением хозяина животных, были необходимы и привозные материалы (металлы и минералы). Наибольшая потребность в привозных материалах была в Нижней Месопотамии, поскольку этот регион более удален от источников сырья.

Если мы рассмотрим материалы Сузианы в данный период (поздний Убейд), то мы найдем более богатый набор знаков отличия верхнего социального слоя, что может быть объясняемо близостью месторождений сырья. В этом выражается различие между культурой Нижней Месопотамии и Сузианой. Это выражается в том, что орнаментация сосудов в Сузиане того времени имела много общего с традиционной орнаментацией горцев (рис.38). Орнамент убейдской керамики Нижней Месопотамии иной. Здесь нет ни животных, ни птиц, ни крупных геометрических фигур. Однако не смотря на эти отличия, между регионами существовали связи, или точнее говорить о единичных контактах, которые в более позднее время переросли в связи.

Жители Месопотамии с лежавшими за ней областями, богатыми сырьем, поддерживали связи через Сузиану, у которой было благоприятное географическое положение, позволявшее входить в контакт с различными регионами.

Возможно, что свойственные шумерам представления о горах как источниках богатств, месте обитания особых, божественных сил начали складываться еще в Убейдскую эпоху, если не раньше. Горы они почитали как место, где были зачаты небесным Аном боги, и согласно некоторым предположениям, они могли считать, что эти горы находились на востоке.

Взаимодействие культур равнинной Месопотамии и горской на Иранском плато очень трудно проследить в деталях, тем более в этот ранний период. Однако можно проследить признаки таких связей в разных районах Иранского плато. Так, например, в иранском поселении Тали-Гап выделяется массивное помещение, условно называемое археологами святилищем. Прямоугольный глинобитный очаг с бортиками напоминает месопотамские подиумы и очаги общественных домов Геоксюрского оазиса. В приурмийском районе роспись вылепленной от руки посуды можно сравнить с посудой слоев Гияна VC-VD, но ближе всего к ней стоят орнаментные мотивы Северного Убейда, известные по раскопкам Гавры (Гавра XIX-XVI). Возможно, перед нами локальный вариант Северного Убейда. В этом случае можно предположить, что впервые земледельцы приурмийских долин проникли сюда из Северной Месопотамии. Следует также отметить, что в слое Тали-Бакун АV в поселении Тали-Бакун преобладала гладкая красная керамика, лишенная росписи, в которой Д.Мак-Каун, на наш взгляд, необоснованно видел отражение каких-то миграционных процессов народов, которые шли по направлению с запада на восток.

В районе Тал-и-Иблис были обнаружены материалы, свидетельствующие о том, что в этом районе существовала плавка металлов (особенно меди) в раннем IV тыс. до н.э. В керамических изделиях этого поселения видны мотивы поселений Месопотамии того времени. Весьма четко признаки связей и взаимодействий просматриваются в Сузах. Материалы Сузы А (раннее IV тыс. до н.э.) показывают значительный прогресс почти во всех сферах культуры. Как отмечалось выше, наблюдаемый общий культурный и хозяйственный прогресс был тесно связан с ростом населения, которое, возможно, было связано с миграцией с западных земель Месопотамии. Можно сказать, что расписная керамика Сузы А является результатом местной региональной традиции и многообразных контактов между Ираном и Месопотамией, однако усовершенствование и изящность придали ей некоторую индивидуальность. Ряд признаков взаимосвязи между Сузами А и убейдской культурой можно проследить и в расписной керамике и красном фарфоре, отмеченных только в периодах Ериду VI, Укаир и Гавра XIII. Затем красный фарфор оказывает влияние на изделия месопотамских поселений (периоды Варка XIII-XII и Гавра XII) (рис.39).

Анализируя глиптику и металлургию эпохи Сузы А, Ле Бретон сказал, что юго-западный Иран (Сузы) оказал влияние на Северную Месопотамию позднее, в период Гавра XII. Ле Бретон приходит к выводу, что ни одна из основных характеристик Суз А не имела месопотамского происхождения. При этом влияние на Убейд со стороны Южной Месопотамии было незначительным. В самой Месопотамии наблюдается восточное влияние, скорей всего из Суз А. Таким образом, можно сделать вывод, что в период Суз А (ранее IV тыс. до н.э.) воздействие исходило от обеих сторон, не только со стороны Месопотамии, но и со стороны восточных земель (Сузы).

В процессе формирования культуры Месопотамии урукского периода, вероятно определенную роль сыграли традиции Сузианы, относительно адаптировавшей элементы горской культуры в силу большей близости к ней. В это время в Месопотамии произошли существенные изменения, которые в конце концов привели к возникновению пред- или раннегосударственных образований. В Месопотамии этого времени потребности в сырье явно усилились. Также эти процессы стимулировались необходимостью организации производства в трудных условиях низовий Тигра и Евфрата.

Таким образом, в позднеурукское время элементы материальной культуры Нижней Месопотамии и месопотамского социального ландшафта проникают в отдаленные районы с разными местными культурами: в северную Сирию, где были обнаружены урукские элементы, в Хабуба-Кабире на Евфрате; Годин-Тепе в горах Загроса, на северо-западе Ирана. Сузы также содержат остатки материальной культуры, идентичной позднеурукской культуре шумерийцев. Влияние шумерийцев проявилось также в иранском поселении Сиалк близ Кашана. Однако более значительным было влияние шумерийцев в Сузиане, так как в исследуемый период здесь происходил интенсивный процесс становления городской цивилизации. В период одновременный позднеурукскому периоду Сузы В использовали гончарный круг, исчезла роспись на сосудах, как это наблюдается в Южном Двуречье: ремесленничество вытесняет художественные промыслы. Появляется желтая, серая посуда наряду с керамикой красного цвета, напоминающая по фактуре так называемую урукскую керамику Шумера. Близкие параллели наблюдаются и в формах керамики, среди которой широко распространяются разнообразные сосуды с трубчатыми носиками и чаши с петлеобразными ручками (рис.40). Также в Сузиане этого времени появляются постройки, по планировке и элементам декора (в частности применение мозаики из глиняных конусов для украшения стен общественных сооружений) напоминающие урукские. Наконец, в результате воздействия шумерийцев появляются цилиндры и таблички с пиктографическим письмом, подобные урукским. Интересно выявить процессы протекающих крупномасштабных перемещений населения в Южной Месопотамии и Юго-западном Иране. В южной Месопотамии и юго-западном Иране наблюдался чрезвычайно большой рост населения, это подтверждается археологическими системами расположения поселений раннеурукского периода (3600 г. до н.э.). Так, в южной Месопотамии десятикратный рост оседлого населения считается отчасти результатом экстенсивной модели миграции в этот район. В отличии от позднеурукского периода (3300 г. до н.э.), десятки тысяч жителей маленьких деревень, по-видимому, покинули свои дома (в северной Месопотамии) и двинулись в южном направлении, тогда как в юго-западном Иране засвидетельствовано сравнительно большое сокращение населения.

Свидетельств о существовании шумерийцев урукского периода в других поселениях Иранского плато немало, например в центральноиранском поселении Тепе Сиалк. Как говорилось выше, слой III в Тепе Сиалк характеризует по существу новую культуру, хотя и сложившуюся на основе традиций Сиалка I-II, но отличную от этих комплексов по многим параметрам. Таким образом, присутствие пришельцев подтверждается керамикой (расписной, сделанной на гончарном круге), печатями (каменными пуговицеобразными с петелькой на обратной стороне) и табличками с оттисками печатей урукского стиля. Все эти признаки урукского типа были обнаружены, в частности, в погребениях и кладах, что указывает на большое влияние этих импортных вещей на местную культуру, что не было случайным эпизодом.

Еще более явные признаки присутствия шумерийцев урукского периода обнаружены в иранском поселении Годин Тепе в восточном Луристане. Эти признаки были обнаружены в изолированном обнесенном стеной комплексе зданий, где было найдено более 40 целых и фрагментированных табличек со знаками и чистых бланков, указывающих на изготовление табличек в этом поселении. Таким образом, пришельцы обитали в этом комплексе на самой верхушке главного холма Годин и пользовались более керамикой урукского облика, чем местной. Археологи, работавшие здесь, предположили, что в Године находились сузианские купцы.

Процесс распространения элементов материальной культуры Месопотамии урукского периода, получил в литературе название Урукская экспансия. Этот феномен рассматривается по-разному: Г.Чайлд выразил свое мнение, предполагая проникновение специалистов-ремесленников из Шумера после установления урукской культуры. Ламберг-Карловски рассматривал этот процесс как колонизацию, говоря о сути этих процессов, что это первая попытка месопотамских городов-государств колонизировать области, где жили менее бюрократически организованные общества со своей местной культурой

По мнению Антоновой Е.В., более плодотворно рассматривать этот феномен как результат потребностей, находящихся в специфических природных условиях на этапе формирования государств, когда резко возрастает роль обмена. Следует объяснять урукскую экспансию стремлением жителей Месопотамии к источникам сырья, особенно находящимся на территории Иранского плато. В это время в Месопотамии возрастает резко импорт камня и металла сырья, привозимого для изготовления культовых и престижных предметов, храмов. По этой причине шумерийцы стремились в Сузиану, поскольку она находилась близко к горным богатым ресурсами районам. Далее они проникли в другие районы иранского плато, находящиеся за Сузианой (Годин Тепе Тепе Сиалк). В то же время жители этих районов горцы нуждались в продуктах Месопотамии. Есть предположение о том, что урукская экспансия приобретала разные формы в зависимости от местонахождения этих регионов и цели контактов. Например, Сузиана была колонизована, в других местах шумеры появились в качестве купцов или верхушки, которая управляла торговлей с Месопотамией. Предположение о колонизации отрицается, поскольку шумерское общество, недавно сложившееся, не могло бы наладить столь мощное производство и организовать колонизацию. Осталось отметить точку зрения о важной роли храмов в установлении обмена. Возможно, храмы каким-то образом участвовали в уходе на новые территории групп населения. Они покидали свои земли из-за тесноты орошаемой территории, вызвавшей социальное напряжение, подобное тому, которое послужило стимулом греческой колонизации. Среди выходцев, возможно, были специалисты, которые распространились в Сузиане, придав ее материальной культуре такое сходство с урукской. Процесс воздействия со стороны Месопотамии урукского периода урукская экспансия - длился не более 200 лет, завершение которого, вероятно, происходило по внутренним причинам в раннегосударственных образованиях Месопотамии.

В результате урукской экспансии происходили изменения в материальной культуре Сузианы, которая представляет собой продолжение южно-месопотамской низменности. Разрыв в материальной культуре очень виден по раскопкам в Сузах, где в стратиграфических слоях 25-22 представлена местная культура Сузианы первой половины IV тыс. до н.э.; за ними следуют слои 21-18, в которых возрастает влияние шумерийцев и следы прямой колонизации местного населения шумерийцев; далее идут слои 16-14, которые считаются протоэламскими.

Таким образом, в результате контактов Сузианы с Месопотамией на Иранском плато начался новый период, так называемый протоэламский период (см. тему 1). Так как в результате шумерского влияния местная культура в Сузах восприняла некоторые атрибуты шумерской культуры, что не только усилило соперничество Элама с Шумером, но и позволило первому восстановить политический контроль над остальными регионами Иранского плато (особенно в которых уже было известно шумерское воздействие). С помощью месопотамских культурных нововведений (цилиндрических печатей, табличек с письменностью и некоторых типов керамики), трансформированных в особую протоэламскую форму, зарождающаяся элита лучше осуществляла контроль и объединение окружающих территорий. Таким образом, протоэламиты после объединения их государства в Сузиане около 3300 г. до н.э. предприняли или повторили то, что делали шумеры во время урукской экспансии: они к 3300 г. до н.э. начали колонизировать новые чужие территории (подробнее см. тему 1). По мнению Ламберг-Карловски, воздействие Шумера и Элама друг на друга в конце IV тыс. до н.э., представляется единым процессом, приведшим к сложению иерархических государств в обоих регионах. Вражда, которая характеризовала отношения Шумера и Элама на протяжении III тыс. до н.э., сыграла важнейшую роль в установлении принудительных методов внутреннего и внешнего управления в их политике. Таким образом, образование шумерского и эламского государств представляется взаимообусловленным процессом.

Можно сказать, что на протяжении IV тыс. до н.э. существовали контакты между разными районами Иранского плато и Месопотамией, начиная с периода убейдской культуры (начало IV тыс. до н.э.) до конца IV тыс. до н.э. Эти контакты имели влиятельный характер со стороны Месопотамии на культуру Иранского плато, что привело к разным культурным изменениям. Пиком этих процессов является образование протоэламского государства, а позже эламского государства.

Источник: История древнего мира. Курс лекций. М. 2001. 220 с