Монетная техника Античности

  Выработавшаяся в течение V и IV вв. до н. э. форма монетных штемпелей остается в общем неизменной и в эллинистическую эпоху. Можно лишь указать, что теперь уже повсеместно распространяется цилиндрическая форма монетных штемпелей. Некоторые нововведения и усовершенствования' преследуют преимущественно цель ускорить процесс производства монеты. Вероятно, для большей устойчивости монетного слитка в момент чеканки и во избежание его выскальзывания нижний штемпель был значительно вогнутым, а нижний конец верхнего штемпеля, напротив, выпуклым. В результате выходившая из-под таких штемпелей монета приобретала вид вогнуто-выпуклой чечевицы или часового стекла, достаточно характерный для эллинистических монет. Это взаимоотношение штемпелей особенно утрировано в группах монет т. н. подражаний, происходивших из Галлии и придунайских областей. В некоторых из них, как, например, в подражаниях тетрадрахмам Филиппа III с севера Балканского полуострова, благодаря чрезмерной вогнутости нижнего штемпеля совершенно не прочеканивается тип лицевой стороны. Иные — например, находимые преимущественно в Чехии грубые подражания статерам Александра, в просторечии получившие название Regenbogenshuesselchen,

— действительно имеют форму миниатюрных чашечек. Той же цели ускорения процессов чеканки служит пуск под штемпеля вынимаемых из литейных форм целых полосок кружков, соединенных между собой литниками, которые разрубались уже после того, как изображения были на них нанесены.

Такой прием чеканки медных монет можно констатировать в Ольвии и среди эллинистических монет Иудеи. Образцы кружков, связанных литниками, дошли до нас. Для отрубания друг от друга готовых монет иногда применяли резцы дугообразного сечения, помогавшие избежать повреждения края монет.

В эллинистическую эпоху все чаще встречаются целые группы монет, в которых взаимоотношения осей лицевой и оборотной стороны постоянно. Возникает вопрос, каким путем достигалось это постоянство. Применение штемпелей, связанных между собой шарниром наподобие щипцов, едва ли можно допустить, особенно если учесть, что обычно, как сказано, они относятся между собой как чашечки и пестик. Мне думается, такого постоянства можно было добиться помещением на рукояти верхнего штемпеля какой-нибудь заметки, которая, подобно пуговкам на рукоятках современных печатей, всегда обеспечивала бы правильную постановку верхнего штемпеля в отношении к нижнему. На хранящемся в Ливерпульском музее верхнем штемпеле для монет Арсинои сбоку есть штифтик, который мог бы играть такую роль. Во всяком случае в эллинистическую эпоху последовательное проведение в пределах той или другой группы монет какого-либо определенного взаимоотношения штемпелей может быть используемо как признак при отнесения монет к тому или другому монетному двору.

Прочность штемпеля в эллинистическую эпоху прогрессирует. Приведенные данные туапсинского клада, свидетельствующие о том, что штемпеля после изготовления по меньшей мере около сотни монет не обнаруживают никаких признаков изнашивания, относятся собственно говоря к эллинистической эпохе, так как клад датируется началом II в. до н. э. Именно в эллинистическую эпоху мы встречаем на монетных типах явные признаки изготовления штемпеля с помощью вращающегося сверла, — прием, которого, казалось бы, скорее всего можно было ожидать в применении к стальным штемпелям. Особенно ясно это в исполнении надписей, буквы которых нередко состоят из довольно значительных бугорков-точек, соединенных между собою черточками. Тем не менее, немногие сохранившиеся от этого времени штемпеля — железные. Однако обобщающего вывода отсюда ни в коем случае делать нельзя, тем более, что оригинальный характер этих штемпелей часто подлежит серьезному сомнению. Этими же причинами в значительной мере обесценивается и находка в Салашке в Венгрии нескольких пар железных штемпелей, вместе с приготовленными для чеканки кружками, готовыми монетами, клещами, молотками и иным инструментарием монетной мастерской. Однако монеты, представляющие продукцию этой мастерской, принадлежат к весьма грубым образцам распространенных в придунайских  странах т. н. "варварских" подражаний монетам Филлипа II и Александра Македонских. Эта категория монет, надо думать, в значительном большинстве обязана своим происхождением не официальной деятельности государственных органов, а частной инициативе торговых элементов, заинтересованных в том, чтобы иметь в своем распоряжении для своих торговых сделок монеты, наилучшим образом напоминающие те, к которым привыкло население. То обстоятельство, что специфически монетный инструментарий составляет лишь незначительную часть найденного и что, помимо монет, на месте было обнаружено много литейных форм и продуктов литейного дела, лишний раз подчеркивает частный характер мастерской. По форме нижние штемпеля из Салашки представляют довольно толстые широкие железные кружки с сильно углубленным негативным изображением лицевой стороны монеты в центре; верхние штемпеля имеют форму невысоких боченочков со слегка выпуклой поверхностью нижнего основания, несущей тип оборотной стороны.

  Увеличение прочности штемпелей, а также известная детализация монетных типов, облегчающая распознавание по мелочным деталям одинаковых штемпелей, делает возможным и плодотворным применение к монетам, начиная с эллинистичгской эпохи, метода сравнения штемпелей. Монеты от одного и того же штемпеля лицевой стороны встречаются несравненно чаще, чем монеты от одного штемпеля оборотной стороны. Это естественно, поскольку верхний штемпель, все время находившийся в движении и принимавший на себя непосредственно удары молотка, скорее приходил в негодность, чем нижний, защищенный от действия удара упругой средой лежащего на нем монетного кружка и, кроме того, сдерживаемый стенками углубления наковальни, в которое он был вставлен. Исследование показало, что в какой-либо однородной группе монет число сохранившихся экземпляров от одного штемпеля лицевой стороны в среднем втрое превосходит число экземпляров от одного штемпеля оборотной стороны. Дальнейшие наблюдения над постепенным стиранием и изнашиванием штемпелей лицевой стороны дают возможность располагать их, а следовательно и соответствующие им штемпеля оборотной стороны, в последовательном порядке и, таким образом, на объективных основаниях строить хронологию серий в пределах какой-либо группы однородных монет.

Выше говорилось, что нововведения эллинистической эпохи имели целью ускорить процесс производства монеты, очевидно, для удовлетворения быстро растущего спроса на нее. Однако, крайне ограниченная в своем развитии техника рабовладельческого общества не могла поспезать за этой все возрастающей потребностью. Сплошь и рядом в целях ускорения приходилось выкидывать отдельные части технического процесса в ущерб доброкачественности окончательного продукта. К этой группе явлений принадлежит широко распространяющийся в эллинистическую эпоху прием: использование в качестве кружков для монет старых, вышедших из обращения монет, без переливки их. Все, надо думать, большие плоские тетрадрахмы малоазийских городов (Киме, Смирны, Магнезии, Мирины и многих других), выпущенные в начале II в. до н. э., представляют собою старые тетрадрахмы типов Александра Македонского, битые и плющенные молотком для уничтожения прежних типов. Следы ударов молотка можно ясно видеть на любом экземпляре. В нашей причерноморской нумизматике аналогичное явление представляют херсонесские драхмы времени экспедиции Диофанта, перечеканенные . из херсонесских же драхм II в. Нечего и говорить, что при таком использовании старых стертых монет без переливки думать о строгом соответствии новых монет какой-либо определенной стопе не приходилось.

По отношению к медным монетам не считали даже нужным терять время на удаление старых типов, и старые монеты пускали под новые штемпеля без всякой предварительной переработки. В результате получились монеты, на поверхности которых сплетены вместе элементы двух, а иногда и более типов, являя собою подобие загадочной картинки. Эти спешные перечеканки, чрезвычайно ценные для нас, так как нередко служат путеводной нитью в установлении последовательности серий, свидетельствуют в то же время о неразборчивости потребителей эллинистической эпохи, удовлетворявшихся таким негодным полуфабрикатом. Здесь уместно также сказать о надчеканках — небольших круглых или прямоугольных клеймах на поверхности монеты, поскольку целью их наложения очень часто являлось подтверждение законного курса монет, утративших таковой по какой-либо причине, или введение монеты в обращение в таких местах, где она была новинкой. Это также было разновидностью ускоренного способа производства новых средств денежного обращения. Именно этого рода надчеканки приобретают очень широкое распространение в эллинистическую эпоху. Производились они небольшими цилиндрическими или прямоугольными стерженьками-пунсонами, кроме размера, вероятно, ничем не отличавшимся от штемпелей для оборотных сторон монет.

При наложении надчеканки на одну сторону монеты на другой стороне соответствующий участок поля и изображения сплющивался и стирался. Значительно реже, но все же попадаются в эллинистическую эпоху надчеканки двусторонние, когда вдавленному клейму на одной стороне соответствует в противолежащем участке поля другой стороны слегка выступающее над поверхностью монеты изображение. Такие надчеканки, надо думать, производились с помощью пунсонов, соединенных шарниром наподобие щипцов.

   Более значительными были в эллинистическую эпоху нововведения в организации монетного производства, нововведения, о которых мы можем заключить из систематического усложнения монетных типов. Правда, монетные дворы, повидимому, в подавляющем большинстве сохранили характер небольших мастерских с ограниченным числом работников. Даже Александр Македонский не делал попытки централизовать монетное производство на одном большом монетном дворе. Его огромная империя снабжалась средствами денежного обращения при посредстве монетных дворов, разбросанных на всем ее пространстве, не прекращали при этом окончательно своей чеканки и многие автономные города. Поскольку все царские монетные дворы в разных концах империи выпускали монету одного образца и одинаковых типов, поступавшую затем в одновременное обращение на рынках, возникала необходимость в отличительных признаках, которые позволяли бы отличить выпуски различных монетных дворов друг от друга, а иногда, в случае особенно обильной продукции одного и того же монетного двора, выпуски различных ответственных чиновников этого двора.

Так, мы можем без труда отличать при помощи характерных символов или монограмм (баран — Дамаск, лук — Кипрский Саламин, р^д — Арад, КО — Ака и др.) выпуски различных монетных дворов, а в пределах особо обильной чеканки Амфиополя, на основе разных добавочных символов, — выпуски периодически сменявшихся магистратов. Этому примеру следовали не только чеканки эллинистических монархий диадохов и эпигонов (выпуски различных городов отмечались в них особыми знаками, а также датировались по годам царствования или местных специальных эр, иногда и по месяцам), но и оживившиеся в III-II вв. до н. э. городские автономные чеканки.

Особенно в этом отношении характерны начавшиеся с 229 г. до н. э. серии афинских тетрадрахм т. н. нового стиля. В них усложнение типа не ограничивается тем, что голова Афины на лицевой стороне, воспроизводя голову Фидиевской Партенос, изображается в богато украшенном шлеме и включается в точечный ободок и что на оборотной стороне сова, отныне помещаемая на лежащей амфоре, получает, в согласии с другими эллинистическими монетами, в качестве обрамления масличный венок. Все свободные части, поля оборотной стороны заполняются знаками, служащими целям датировки, а следовательно — в то же время и контроля. Знаки эти, помимо традиционных начальных слогов имени города AQE, состоят из трех более или менее полностью выписанных имен, вне сомнения, принадлежащих лацам, берущим на себя ответственность за монетное дело. При этом носители двух первых имен, как показало исследование, сменяются ежегодно, и первому из них принадлежит помещающийся в поле рядом с совой символ (изображение животного, предмета, статуи). Третье имя, напротив, сменяется ежемесячно и принадлежит представителю наблюдавшей за монетным делом коллегии из 12 членов ареопага. Кроме того, буквы от A до N, помещающиеся на тулове лежащей амфоры, соответствуют месяцам лунного календаря.

Наконец, группы по две буквы (AP, ME, DH, SW и др.), находящиеся внизу, под лентами венка, повидимому, означают мастерские монетного двора или рудники, доставившие металл для выпуска.

Эта чрезвычайно сложная система контроля вызвана в Афинах исключительным обилием монетных выпусков. В других местах в такой же форме мы ее не встретим. Однако поскольку известная тенденция к единообразию монеты в связи с объединением автономных городов в союзы и усилением роли этих союзов характерна для этой эпохи, унаследованное от эллинистических монархий усложнение типа, хотя бы в некоторой степени, сказывается повсюду. Примером могут служить скромные по своим размерам и не выходящие в своем обращении за пределы Пелопоннеса триоболы Ахейского союза. В них также общими для всех городов союза типическими элементами являются голова покровителя союза, Зевса Геомагирия, на лицевой стороне и большая монограмма союза А в лавровом венке — на оборотной.

Рядом с этой монограммой фигурируют маленькие символы, буквы или монограммы, характеризующие выпустивший монету город (Коринф — пегас или буква f) или ответственного за выпуск магистрата. Сказанное о монетах Ахейского союза можно было бы повторить о малоазийских кистофорах. Но об этих монетах, появление которых совпадает с проникновением в Азию римского влияния и которые уже своею формой совершенно плоских кружков знаменуют распространение этого влияния, рациональнее будет вспомнить в связи с изложением римской монетной техники.