История ассириологии и изучения Вавилона (часть 1)

Первое известие о клинописи принес в Европу итальянский путешественник Рietrо dellа Vаllee в 1621 г. из Персеполя, где он срисовал несколько клинописных знаков и высказал предположение, что их надо читать слева направо. Он же вывез из Египта конто-арабский словарь и две мумии. В 1674 г. Сhardin в своем описании путешествия в Персию уже привел целую клинообразную надпись, а в 1762 г. граф Сауlus издал алебастровую вазу с именем Ксеркса, написанным тремя; клинообразными и египетским иероглифическим шрифтами. Различные путешественники за это время успели скопировать в Персеполе несколько новых текстов, большею частью трехязычных, но наиболее точные копии удалось сделать только в 1765 г. Карстену Нибуру, который в то же время распознал в клинописных текстах три различных системы и в простейшей из них — 42 алфавитных знака. Он же дал первые рисунки персепольских развалин. В 1802 г. датский академик Мюнтер определил силлабический характер второй системы и считал третью написанною идеографическими знаками; все три, когда они соединены на одной надписи, он совершенно верно считал переводами одного и того же текста на разные языки, причем на первом месте должен стоять господствующий язык т. е. для Персеполя — персидский. А так как первая система — наиболее простая и алфавитная, то он немедленно приступил к ее разбору. Четыре десятка ее знаков он разложил на гласные и согласные, руководствуясь априорным положением, что первые встречаются чаще. Затем, пользуясь зендским языком, стал, определяться какие гласные встречаются чаще. Таким путем, однако, ему удалось разобрать только две буквы — а и б; кроме того, он обратил внимание ученых на то, что в надписях повторяются те же группы знаков, иногда с видоизменениями в концах. Он распознал в этом повторение слов с различными падежными окончаниями. Дальнейший шаг сделал Гротефенд, воспользовавшись двумя небольшими надписями клинописью первого рода из числа привезенных Нибуром. Найдя в них параллельные тождественные группы знаков, он, руководствуясь предположением Тихсена, что в персепольских надписях надо искать титулатуру Ахеменидов, заключил, что наиболее часто встречающаяся группа знаков должна обозначать слово «царь», а предшествующая ей, различная в обеих надписях — имя царя. Таким образом он разложил обе надписи:

 X царь а царь     царь + βY              c d

 Z Царь а царь     царь + βX     царь + е с d

X, Y, Z — собственные имена; β и е — окончания падежа, а с и d — пока неизвестные группы знаков.

Взяв за образец титулатуру Сасанидов, Гротефенд предположил, что а — «великий»; царь + β — «царей», с — «сын», d — Ахеменид. Тогда получится: X, царь великий, царь царей, Y—а сын, Ахеменид, — Z, царь великий, царь царей, X—а царя сын, Ахеменид. Оставалось угадать собственные имена. В династии Ахеменидов было два случая, когда дед не был царем: отец Кира — Камбиз и отец Дария — Виштаспа. В данном случае дед царя не назван царем; он мог быть только Виштаспой, так как имя его по длине подходило к группе знаков и, кроме того, что еще более важно, имя царя начиналось теми же знаками, что слово «царь». Очевидно, это был Ксеркс, по-персидски Кшаярша, тогда как «царь» — «кшаятия». Недостаток материала и ошибочное предположение о полной тожественности древне-перситтского и зентдского языков были причиной того, что Гротефенду удалось правильно определить на основании собственных имен только 9 знаков. Тем не менее, это был решительный шаг по пути разбора клинописи. Доклад об этом открытий Гротефенд сделал 4 сентября 1802 г. в заседании Геттингенского ученого общества, но в Германии он не имел успеха, и только французские ученые как следует оценили его. Так, следуя его системе, Бюрнуф в 1836 г. определил все знаки древне-персидского клинописного алфавита. Весьма важное значение для проверки работ Гротефенда и Бюрнуфа, а также для дальнейшего движения, имели работы Раулинсона. Этот англичанин служил офицером в персидской армии и, стоя на западной границе Персии, почти не знал об успехах европейской науки. Самостоятельно занявшись клинописью в 1835 г., он пришел к тем же результатам, что и Гротефенд, исходя из других надписей. Особенно плодотворно было открытие им громадной надписи, начертанной Дарием I на Бехистунской скале и повествующей об усмирении им многочисленных мятежей и низложении различных самозванцев, С большой затратой времени, средств и сил, с опасностью для жизни скопировал он эту трехязычную надпись, помещенную на высоте 100 футов от подошвы скалы. До 50 встречающихся в ней собственных имен дали возможность окончательно проверить чтение его предшественников, а самый текст, дал материал.

(400 строк) для грамматики и словаря древне-персидского языка. Эта же надпись дала Раулинсону средство для проникновения в две другие системы клинописи. Более сотни силлабических знаков второй системы были разобраны им и Норрисом (1855); язык был признан, после долгих колебаний, наречием области Суз, новоэламским. Труднее было справиться с третьей системой. Она состояла из нескольких сотен знаков, но занимала меньше места, чем две предыдущие. Сначала полагали, что она не силлабическая, а идеографическая, т. е., что в ней каждый знак служит для изображения целого понятия. Но внимательное рассмотрение трехязычных надписей убедило, что, будучи переводом персидского текста, третья система заключает в себе и собственные имена персидских царей, написанные несколькими знаками, а следовательно, в ней есть если не буквы, то слоговые знаки. Еще Мюнтер в 1802 г. говорил, что некоторые знаки третьей системы напоминают те, которые начертаны на кирпичах, находимых в развалинах Вавилона. Богатые археологические находки Лэйярда и Ботта в Ниневии окончательно убедили ученых в тожественности третьей системы ахеменидских текстов с ассиро-вавилонской клинописью.

Ясно стало, что персидские цари после текста на своем и эламском языках поместили перевод на языке первенствующего культурного народа Азии. После многих недоумений этот язык признали семитическим, а шрифт его — смесью идеограмм с силлабическими знаками. После этого Xинксу, Опперту и др. удалось положить начало разбору вавилонской клинописи. Независимо от европейских, ученых, Раулинсон пришел к тем же результатам, разбирая на месте Бехистунскую надпись с привлечением одноязычных ассирийских. В своей работе, вышедшей в 1851 г., он дал перечень 246 вавилонских знаков с большей частью верными чтениями. В 1857 г. новая ветвь исторической науки «ассириология» могла уже выдержать первое испытание: по поручению Royal Asiatic Society ассириологи Раулинсон, Тальбот, Опперт и Хинкс прочли присланную каждому из них ассирийскую надпись. Их самостоятельные переводы оказались весьма близкими и сходными. В недавнее время обращено внимание на найденные в Вавилоне и теперь находящиеся в Британском музее глиняные таблички времен Селевкидов с клинописью в транскрипции греческими буквами. Эта транскрипция вполне подтверждает принятую в новой науке. О клинописи и ее разборе см. подробнее: Каиlеn, Assyrien und Babylonien, 1891. Астафьев, Древности вавилоно-ассирийские, 1882. Ср. Sаусе и Pinches, Greek transcriptions of Babylonian tablets (Proceedings of the Soc. Bibl. Arch., 24).

По всей области рек Тигра и Евфрата и в Сирии уже давно обращали на себя внимание выдающиеся из окружающей равнины холмы, которые заключают в себе развалины древних городов. Еще путешественники XVI и XVII вв. указывали на холмы против Моссула, как на место древней Ниневии. В конце XVIII в. папский представитель в Вавилонии, архиепископ Beauchamp обратил внимание ученых на холмы у Хилла, как на остатки Вавилона, а также на развалины к югу от Багдада на Тигре (Memoire sur les antiquites Babyl, aux environs de Bagdad, 1790), откуда уже мог послать во Францию памятники; английская Остиндская компания стала заботиться о составлении вавилонской коллекции, которая, найдя себе место в East India House в Лондоне, была родоначальницей богатейшего ныне собрания Британского музея. Последний скоро также получил новые приобретения науки в Вавилонии. Англичанин Рич, уполномоченный Остиндской компании в Багдаде, занялся описанием вавилонских развалин и издал в 1815 г. свою «Memoirs of the ruins of Babylon». Ему удалось побывать также в окрестностях Моссула, собрать и там древности, снять точные планы, составить подробные описания. Его разнообразная коллекция, выставленная в Британском музее, возбудила всеобщий интерес к библейскому Вавилону и Ниневии, и французский вице-консул в Моссуле. Поль Ботта начал в декабре 1842 г. раскапывать стоящий на месте Ниневии холм Куюнджик, но без особенных результатов. Тогда он перешел к другому холму — Хорсабаду, и здесь его работы увенчались успехом — были найдены остатки дворца царя Саргона; стены оказались покрыты прекрасными барельефами, которые тотчас же после открытия зарисовал художник Flandin. В 1846 г. результаты были доставлены в Лувр, и на счет правительства было предпринято роскошное идание их (Monuments de Ninive, в 5 томах).

Успехи французов возбудили соревнование англичан. В 1845 г. молодой англичанин Лэйярд (Layard) на средства мецената Кеннинга успешно начал раскапывать у Моссула холм Нимруд вверх по Тигру, место древнего города Калаха. Здесь он открыл интересные скульптуры и дворец Ассурнасирпала и, принявшись снова за оставленный французами Куюнджик, нашел впервые остатки ниневийского дворца. Открытия его побудили Британский музей дать ему средства для дальнейших работ. В 1849—51 гг. продолжалась вторая его экспедиция, в которой принял участие оказавший большие услуги ассириологии английский консул Рассам. Были раскопаны дворец Синахериба в Куюнджике, развалины дворца Тиглатпаласара в Калат-Шергате, древнем Ассуре, а также найдена во дворце Ассурбанипала его придворная библиотека. Это удивительное открытие до сих пор остается одним из неисчерпаемых сокровищ Британского музея. И другие находки Лэйярда превзошли все ожидания. Множество прекрасных барельефов, украшавших стены дворцов, вводили в самую жизнь ассириян, масса мелких древностей давала материал для археолога, а бесчисленное количество клинописных текстов еще ждало исследователя. Результаты экспедиции изложены в трудах: Layard, Monuments of Nineveh, 1849; Nineveh, and its remains (2т. 5-е изд.), 1850; Discoveries in the ruins of Nineveh and Babylon, 1853. Русский перевод: Путешествие и труды Лэйярда и открытие памятников Ниневии. Библиот. для чтения, 1857. После возвращения Лэйярда в Англию, его дело продолжали Рассам и Лофтус, также сделавшие интересные находки. Затем, до 70-х годов о Ниневии мало думали. Толчок к новому интересу подали работы Джорджа Смита над документами, найденными в библиотеке Ассурбанипала. Ему удалось найти среди них вавилонское сказание о потопе и другие части эпоса Гильгамеша. Сообщение его произвело такую сенсацию, что редакция «Daily Telegraph» дала Смиту 1000 гиней (10000 руб.) на отыскание недостающих частей эпоса. В 1873 г. Смит отправился в Ниневию, и ему действительно удалось в Куюнджике найти то, чего он искал. Впоследствии его посылали еще два раза производить раскопки, и он нашел немало новых памятников ассирийской литературы исторического и религиозного содержания; его работы и издания найденных и разобранных им космогонических текстов имели необыкновенный успех и были одной из причин пробуждения того интереса к Древнему Востоку, который так силен в Западной Европе, особенно в Англии. После него раскопки продолжал неутомимый Рассам. Получив, благодаря содействию Лэйярда, теперь уже британского посланника в Константинополе, необычайные льготы, он, однако, стал слишком злоупотреблять ими и обратил археологические изыскания в спорт, копая сразу во многих местах и гоняясь лишь за необычайным. Наиболее важной находкой его на этот раз были знаменитые балаватские бронзовые врата с прекрасными мелкими барельефами, изображающими подвиги Салманасара II. После его возвращения в 1882 г. в Англию, Ниневия не видала исследователей до, 1903 г., когда экспедиция Британского музея с Кингом и Томпсоном во главе вновь принялась за Куюнджик и открыла остатки разрушенного храма Набу. В том же году немецкое Orientgesellsehaft начало производить раскопки в Калат-Шергате, древнем Ассуре, и обследовало памятники, начиная с древнейших времен ассирийского царства и кончая эпохой его падения. Найдено множество надписей, громадное количество таблеток из храмового архива, остатков частных домов и погребений самого разнообразного типа.

Вавилония долго после Рича не привлекала археологов, только в 1852—4 гг. французское правительство снарядило сюда экспедицию под начальством Френеля и Оппертa. К несчастью, ее результаты погибли, потонув в Тигре. В 1854 г. англичане Тэйлор и Лофтус открыли под холмами Варка и Мукайяр развалины городов Эреха и Ура, интересных также и для библейской истории. В том же году Раулинсон обследовал башню Бирс-Нимруд, которая оказалась описанным у Геродота храмом с семью этажами. Дальнейшие розыскания Рассама установили, что эта местность — Борсиппа, предместье Вавилона, лежавшего на противоположном берегу Евфрата. В 1876 г. Рассам и Раулинсон копали холм Абу-Хабба, который оказался местом древнего Сиппара с его знаменитым храмом бога солнца Шамаша, состоявшим из 300 зал и помещений для жрецов, архивов и т. п. В архивах найдено множество клинописных табличек делового содержания: храм служил также присутственным местом для сделок разного рода. В 1877 г. начал свои плодотворные изыскания в лежащем еще далее к югу холме Телло француз де-Сарзек. Здесь были найдены развалины храмов и дворцов, превосходящих по древности все, до тех пор найденные в этих местах. Памятники культуры, процветавшей здесь еще до основания Вавилона, состоят из великолепных диоритовых статуй, сосудов, бронз и великого множества клинописных табличек. Все это является в настоящее время лучшим украшением Лувра. См. Е. de-Sarzec, Decou-vertes en Chaldee. — После смерти de-Sarzec'а раскопки продолжал с 1903 г. капитан Сrоs, успевший сделать важные открытия. См. Сrоs, Неuzеу и Тhurеа и Dangin, Nouvelles fouilles de Tello. Paris, 1910—11.

В последнее время Вавилонию исследуют, главным образом, немцы и американцы. В 1887 г. Петерс снарядил экспедицию от Пенсильванского университета. Раскопки производились на холме к юго-востоку от Вавилона, заключавшем в себе развалины знаменитого древнего города Ниппура, и привели к богатым результатам. Нашли большой храм бога Энлиля, основанный еще раньше храмов, найденных в Телло, бывший одним из главных мест паломничества и переживший много эпох истории. От всех их остались интересные следы, а в архивах множество деловых документов, главным образом, XVIII—XIII вв. и даже персидских времен. Найдены также гробницы, что особенно интересно, так как погребальный культ в Вавилонии нам мало известен. Раскопки потом были возобновлены под руководством проф. Гильпрехта. Весной 1900 г. найдена богатая храмовая библиотека. Результаты экспедиции публикуются в ряде томов «The Babylonian Expedition of the University of Pennsylvania» с 1896 г. См. еще Peters, Nippur. 2 т., 1898. В 1899 г. начала свои работы в Вавилоне экспедиция, снаряженная немецким Orientgesellschaft, под руководством Кольдевея. Исследовали дворец Навуходоносора и великий храм Мардука, открыли священную дорогу, по которой направлялись праздничные процессии Вавилона в лежавшую напротив Борсиппу, установили план Вавилона и т. п. В 1902 г. немцы раскопали холм Фара, заключавший в себе развалины весьма древнего, «допотопного» города Шуриппака, на месте которого потом не было поселения. Здесь открыты храмовая башня и интересный некрополь, равно как под соседним холмом Абу-Хатабом (др. Киссура). Отчеты помещаются в малодоступных «Mitteihmgen» Общества. В 1903—4 гг. американская экспедиция сделала интересные находки (между прочим, найдены древнейшие сумерийские статуи) под холмом Бисмайя (др. Адаб).

Важными для разрешения проблем истории и этнографии древнейшего Сеннаара, оказались археологические исследования, произведенные Pumpelly по почину Carnegie Institution в Вашингтоне в 1903—4 гг. в Закаспийской области и близ Ашхабада, а также немецкой экспедицией Губерта Шмидтав Мерве. Найденные ими доисторические культуры обнаружили, повидимому, некоторые параллели к памятникам древности «к западу от Иранского плоскогорья» и дали повод к предположениям о выселении сумерийцев с востока.

Были и попытки общих обзоров истории Древнего Востока. Наибольшею известностью пользуются книги Ленормана и Масперо. Многотомная история Ленормана (9-е изд., 1881), удостоившаяся двукратного перевода на русский язык, не заслуживает внимания: ее автор, талантливый ученый, не свободен от фантастических построений и необдуманных выводов. Труд Масперо, Histoire ancienne des peuples de l'Orient (первое издание 1875) в настоящее время пользуется наибольшим распространением; в 4-м издании он переведен на русский язык, а в 5-м расширен до 3 больших томов с прекрасными иллюстрациями и обильными ссылками на всю литературу до 1896 г. Здесь едва ли не впервые история Древнего Востока изложена как цельный период всемирной истории, а не как механическое соединение историй отдельных государств. Масперо — великий египтолог, а потому в его труде написана по источникам и имеет самостоятельное значение главным образом история Египта. Недостатком книги можно считать слишком догматический тон.

Имя Масперо вводит нас уже во второй период истории нашей науки. Накопление материала и увеличение числа ученых сил, а также более трезвое отношение, дали возможность углубиться в открытые источники, классифицировать их и распознавать эпохи. Масперо и Эрману принадлежит заслуга провести этот исторический метод в своих работах; первый последовательно применил его к истории египетской религии (в своих замечательных статьях в Revue de l'histoire des religions), и тем совершенно упразднил систему Бругша; второй (особенно в своей прекрасной книге Aegypten und aegyptisches Leben) — к египетским государственными бытовым древностям и языку. Оба они создали школы молодых ученых, которым наука обязана весьма важными открытиями и разработкой многих существенных вопросов египтологии. Открытия древнейших памятников Вавилонии поставили на очередь применение того же метода к истории Вавилона и Ассирии (напр., в истории вавилонской религии Jastrоw'а, сначала написанной по-английски, потом вышедшей в значительно расширенном немецком издании: Die Religion Babyloniens und Assyriens), и в настоящее время ассириологи с успехом трудятся над изучением древнейших периодов истории Передней Азии, давая обильный материал для специальных периодических изданий: Zeitschrift fur Assyriologie, Beitrage fur Assyriologie, Assyriologische Bibliothek, Revue d'Assyriologie и др. Появилось и издание полных переводов клинописных текстов, сделанных немецкими учеными, объединвшимися около главы немецкой ассириологии Шрадера — в сборнике Keilinschriftliche Bibliothek. Здесь в шести томах даны транскрипции и переводы летописей, строительных надписей по царствованиям, юридических текстов, документов из Телль-Амарны, религиозной и эпической поэзии. С 80-х годов появились и новые общие труды по истории Древнего Востока. В 1884 г. вышел первый том знаменитой Geschichte des Altertums Эдуарда Мейера, представляющий замечательный опыт построения истории Древнего Востока на основании доступного в то время материала. Книга была образцовым компендием в течение 25 лет. На ряду с нею появляются другие ценные коллективные труды — наука уже стала разветвляться. Материал настолько разросся, что для одного лица разработка истории всех народов Древнего Востока сделалась задачей нелегкой, и удобнее было разделить труд между несколькими специалистами. И вот появляются такие коллективные труды. В Allgemeine Geschichte in Einzeldarstellungen, под редакцией Онкена, Египет написан Дюмихеном и Эд. Мейером, Финикия — Пичманом, Ассиро-Вавилония — Гоммелем, Персия — Юсти. Все эти труды весьма обширны и стараются соединить строгую научность с доступностью изложения. Конечно, они уже значительно устарели. Труд Пичмана при всех своих недостатках (доведен только до персидского времени и не обнимает всех сторон культуры) — пока единственный после Моверса (в 40-х годах) по истории финикиян, выходящий за пределы краткого очерка или статьи. В то же время готская фирма Пертеса выпустила серию Handbucher fur alte Geschichte, в которой история Египта принадлежит Видеману, Ассиро-Вавилонии — Тиле, Израиля — Киттелю, Мидии и Персии — Прашеку. Это — весьма почтенные труды, хотя частью и устаревшие. Книгу Видемана, конечно, нельзя назвать историей — это хорошее справочное пособие, в котором перечислены все известные ко времени выхода ее (1888) источники в порядке царствований, и притом большею частью лишь те, в которых упоминается тот или другой царь. Труды Тиле и Киттеля принадлежат пока к наилучшим среди общих историй Ассирии и Израиля. Тиле принадлежит еще краткая всеобщая история древних религий, написанная первоначально по-голландски, но переведенная на многие языки. При всех знаниях и талантливости автора, едва ли под силу одному ученому самостоятельное обозрение всех религий древности. В этом отношении следует поставить выше коллективный труд по истории религий, изданный под редакцией Шантепи-де-ля-Соссэй, имеющийся: и в русском переводе. В нем египетская и вавилонская религии написаны хорошими знатоками этого дела — Ланге и Иеремиасом. В недавнее время появились еще труды по египетской религии, написанные Эрманом, Штейндорфом, Навиллем, Брестедом. Упомянем еще о попытке всеобщей истории древнего, и в частности восточного искусства, принадлежащей Perrot и Chipiez (Histoire de l'art dans Pantiquite), в десяти больших томах. Это — весьма ценный, основной труд, недостатком которого является, впрочем, излишняя растянутость. Особенно ценны части, посвященные финикийскому, ассирийскому и персидскому искусству. Конечно, во многих частях он уже сильно устарел: после его появления наука обогатилась, такими открытиями, и художественный материал так разросся, что новый большой труд по истории искусства Древнего Востока является настоятельной необходимостью. Работы Масперо (Archeologie Egyptienne, 1887; Egypte в серии Ars una, 1912, есть русский перевод, и др.), Г. Ф. Биссинга (Denkmaler a'gypt. Sculptur. 1906—11 и др.), Капарa (Les debuts de l'art en Egypte, 1904 и др.) могут считаться только подготовительными к такому труду. Проф. Ф. И. Шмидту принадлежит попытка на основании истории искусства исследовать ход исторической эволюции. Первый том, содержащий введение, искусство Древнего Востока и крито-микенского мира, вышел под заглавием: Законы истории. Введение к курсу всеобщей истории искусства. Харьков, 1916.

Обращали на себя внимание и научные приобретения древне-восточных народов. Radet, Cantor, Oppert и Бобынин писали об египетской математике; иезуиты Strassmaiеr и Еррing — о вавилонской астрономии (Astronomisches aus Babylon и др.); бар. Oefele, В. Модестов занимаются древневосточной медициной и написали несколько чрезвычайно ценных исследований в этой области (первому принадлежат Vorhippokratische Medizin, Keilschriftmedizin in Parallelen и мн. др.).

Неожиданные открытия конца XIX в. в области древне-вавилонской культуры в связи с находкой Телль-Амарны и доисторических памятников Египта, а также с открытием второстепенных культур и народов Древнего Востока, произвели новый переворот в науке. Мы теперь переживаем уже третий период ее истории, в котором долгое время главными двигателями были немецкие ученые, принимавшие лично до мировой войны деятельное участие в извлечении из земли остатков древних культур (немецкое Orientgesellschaft). Роль Вавилона и его влияние на культуру человечества теперь выступили более ярко; вместе с тем, подавляющая масса делового материала дала возможность заняться экономической стороной жизни древневосточных народов, их политикой и государственностью; история Древнего Востока начинает становиться историей в настоящем смысле этого слова, скелет начинает облекаться в плоть и кровь. Представители точных наук приходят на помощь ориенталистам-историкам в вопросах хронологии (см. ниже), антропологии, геологии и палеонтологии; они вместе со специалистами по доисторической археологии содействуют уяснению вопросов о происхождении рас Древнего Востока (Вирхов, Люшан, Эттеркинг, Швейнфурт и др.) или стараются уяснить геологическое и доисторическое прошлое их стран (de-Morgan, Les premieres civilisations, 1909), Открываются новые широкие горизонты, археология и лингвистика обещают содействовать снятию завесы с великого вопроса о происхождении и связи восточных культуру заговорили об едином миросозерцании единой эпохи человеческой культуры, загоревшейся на заре истории у устьев Евфрата и оттуда распространившейся во все стороны. Но тут-то и начинаются увлечения. Берлинское Vorderasiatische Gesellscbaft, уже самым именем своим доказывающее расширение кругозора, в лице своих талантливых представителей: Винклера, Штукена, Мессершмидта, Вебера, Хюсинга и др., идет слишком далеко по этому пути. В ряде своих изданий они хотят заставить весь мир, все человечество, не исключая Японии и до-колумбовской Америки, видеть в Вавилоне своего учителя; все мифологии мира они выводят из вавилонского звездочетства; в самой истории Древнего Востока они распоряжаются произвольно, не стесняясь самыми смелыми гипотезами и самыми рискованными построениями. Подвергая полному пересмотру материал, они слишком стараются везде говорить новое и слишком злоупотребляют правом историка заключать о предыдущем на основании более известного последующего. При этом они теряют всякую историческую и лингвистическую перспективу. Такими недостатками страдают и их общие, написанные для широкой публики труды: Geschichte Babyloniens-Assyriens и Geschichte Israels Винклера и третий том Weltgeschichte Гельмольта, написанный Винклером и Нибуром. При всей талантливости изложения, ставящего новые точки зрения, книги эти требуют при пользовании большой осторожности; смелые авторы мало считаются с затруднениями. Не вполне свободна от указанных недостатков и популярная серия, предпринятая Vorderasiatische Gesellschaft под заглавием Der alte Orient. Впрочем, этот ряд написанных специалистами популярных брошюр по различным отраслям древне-восточной истории уже гораздо осторожнее и большею частью дает только то, что твердо установлено в науке. Но есть и исключения. Особенно ярко и грубо проявились все отрицательные стороны нового направления в переработке Винклером и Циммерном знаменитого труда проф. Шрадерa, Keilinschriften und das alte Testament и во втором издании книги Jеrеmias'a, Das alte Testament im Licbte des alten Orients. Авторы привлекли к делу богатейший материал клинописи и семитической археологии, дали множество ценных заметок и экскурсов, сообщили своим трудам даже общую идею, но при этом наполнили их невозможными сопоставлениями и комбинациями. Если в других своих трудах Винклер свел на солнечные и звездные мифы всю ветхозаветную историю до Давида, то здесь он, вместе с Циммерном, вывел из Вавилона всю христианскую догматику. В связи с этим следует упомянуть и о знаменитом споре по великому вопросу, формулированному Деличем в виде «Babel und Bibel». Этот спор, в связи с пропагандой панвавилонизма, имел одно несомненно благое последствие — необыкновенно содействовал развитию интереса к Древнему Востоку среди самых широких слоев общества.

Категория: ГЕОГРАФИЯ | Добавил: konan (10.10.2008)
Просмотров: 1445 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]