 Что представлял собой шумерский город-государство Урук 2900-х годов до н.
э.? Посмотрим на этот город (который, по-видимому, именно в это время захватил
гегемонию над всем Шумером и сделался подлинным центром страны) глазами
немецкого ученого Хартмута Шмёкеля, который в книге «Ур, Ассирия и Вавилон»
нарисовал такую картину:
«На долину Евфрата опускаются короткие сумерки. С лугов, покрытых
зеленой, сочной травой, возвращаются храмовые стада. Их погоняют нагие пастухи.
Медленно бредут сытые, отяжелевшие животные. Лишь молодняк — шаловливые козлята
и ягнята — нарушает чинный строй. До чего хороши стада! Вдоволь будет молока,
много шерсти отнесут работники на склады храма, когда наступит время стрижки.
Немало потрудятся и пряхи, работающие в храмовых мастерских. Овцы, козы, коровы
входят в широкие ворота Урука. Их гонят в хлева и овчарни храма Инанны. Сейчас
пастухи поручат стада скотникам, а сами пойдут на склад за ежедневной порцией
хлеба и пива.
На улицах города, в жилых районах, движение, шум, суета. Кончился
знойный, душный день. Настала пора долгожданной вечерней прохлады. Вдоль глухих
глиняных стен, однообразие которых нарушают лишь небольшие проемы, ведущие
внутрь домов, возвращаясь из своих мастерских в храме, шагают кузнецы и гончары,
оружейники и скульпторы, каменщики и резчики. Женщины несут воду в высоких
кувшинах. Они спешат домой, чтобы поскорее приготовить ужин для мужей и
ребятишек. Тут и там в толпе прохожих можно увидеть воинов... Медленно, словно
боясь уронить свое достоинство, идут по улице жрецы, дворцовые чиновники, писцы.
Нарядные модные юбочки делают их заметными в толпе. В социальной иерархии они
стоят значительно выше ремесленников, работников, земледельцев и пастухов.
Шумные, озорные мальчишки после бесконечно длинного дня изнурительной учебы в
храмовой школе писцов побросали наконец свои таблички и с беззаботным смехом
провожают караван ослов, которые несут корзины с товарами с кораблей, только что
разгруженных на пристани.
Вдруг откуда-то издалека доносится крик, потом другой, третий... Крики
приближаются... Толпа расступается, образуя широкий коридор, люди смиренно
склоняют головы: по направлению к храму едет энси. Вместе со своей семьей и
придворными он весь день работал на строительстве нового оросительного канала и
теперь после трудового дня возвращается во дворец, который находится рядом с
храмом. Воздвигнутый на высокой платформе, опоясанной широкими, ведущими на
самый верх лестницами, этот храм является гордостью жителей Урука. Вдоль его
внутреннего двора длиной 62 и шириной 12 м протянулись одиннадцать залов. А
внизу, в хозяйственных помещениях, там, где находятся кладовые, амбары и склады,
жрецы приводят в порядок таблички с зафиксированными на них жертвоприношениями,
с утра совершенными в храме, все поступившие в казну доходы минувшего дня,
которые еще более увеличили богатство бога — владыки и повелителя города. А
энси, князь-жрец, правитель Урука, — лишь слуга бога, на чьем попечении
находятся принадлежащие богу земельные угодья, богатства и люди».
Не будем вдаваться в подробности нарисованной Шмё-келем картины. Достаточно
того, что мы получили общее представление об обычном дне, точнее, вечере
шумерского города, о его внешнем облике, о царившей в нем атмосфере и занятиях
жителей. Все это в равной степени может относиться к Эреду, Уруку и другим
крупным шумерским центрам, гостями которых мы еще будем в ходе нашего
повествования.
А сейчас нам предстоит на короткое время покинуть Месопотамию. Дело в том,
что, поселившись в долине Двуречья, весьма бедной полезными ископаемыми, шумеры
оказались вынуждены вступить в широкий товарный обмен с соседями. Их контакты не
ограничивались соседними областями — Эламом и Луристаном, они простирались
гораздо шире. Археологи обнаружили следы влияния культуры Урука на культуру
стран района Средиземного моря — Сирии, Анатолии и др. Даже туда добрались
караваны шумерских купцов, привозивших свои изделия и вывозивших сырье и
минералы, которых не хватало в Месопотамии.
При раскопках в Египте в слоях, относящихся к эпохе Нагада II,
соответствующей культуре Урука IV, были обнаружены привезенные из Шумера
предметы роскоши, сосуды с ручками, пестики. Кроме того, здесь были найдены
нехарактерные для этого района цилиндрические печати. Обращает на себя внимание
тот факт, что на сланцевой плитке древнейшего (легендарного) правителя Верхнего
и Нижнего Египта Менеса присутствует типичный шумерский мотив, восходящий к
эпохе Урука, — фантастические животные с длинными переплетенными шеями. В
египетском искусстве более позднего времени нередко используются и другие
мотивы, известные по шумерским рельефам, древнейшим печатям и табличкам
(например, полульвы-полуорлы, лев, набрасывающийся на овцу, и др.). Наиболее
интересной в этом смысле находкой является знаменитая рукоятка кинжала,
вырезанная из слоновой кости и обнаруженная при раскопках в Джебель-эль-Араке,
неподалеку от Абидоса, в Верхнем Египте. Рукоятка относится к эпохе
Джемдет-Насра (около 2800 г. до н. э.). На одной ее стороне представлены
традиционные мотивы: Думузи с двумя львами, собаки, дикие козы, лев,
набрасывающийся на овцу, пастухи, погоняющие стадо. Более интересна другая
сторона — с изображением сцен сражений как на море, так и на земле. На основе
анализа человеческих фигур и конструкции лодок некоторые ученые сделали вывод,
что на рукоятке из Джебель-эль-Арака изображена битва, разыгравшаяся между
шумерами, прибывшими в Египет по Чермному морю, и местным населением. Подобное
предположение может показаться чересчур смелым, но факт, что в те отдаленные
времена шумеры действительно добирались до Египта и оказали определенное
воздействие на формирование египетской культуры, едва ли подлежит сомнению.
Гипотеза, согласно которой не только иероглифическое письмо возникло благодаря
шумерам, но и сама идея создания письменных знаков родилась в Египте под их
влиянием, имеет своих сторонников.
Существует еще одна неразрешенная проблема — проблема двух стран, часто
упоминающихся в шумерских мифах: Маган и Мелухха. Эти чрезвычайно богатые
заморские страны фигурируют уже в сказаниях о легендарных временах, по-видимому
частично совпадающих с периодами Урука и Джемдет-Насра. Маган — это, по мнению
многих исследователей, район Омана, расположенного на юго-западном побережье
Персидского залива. Мелухха — таинственная страна, которую одни отождествляют с
Нубией, другие — с Сомали. Во всяком случае, большинство ученых склонны считать,
что в глубокой древности шумеры совершали далекие морские путешествия и что
Африка, в особенности территория, расположенная вблизи Красного моря, не была
для них неведомой землей.
Строительство крупных городов с бьющей ключом хозяйственной жизнью,
великолепной архитектурой и бурно развивающимися ремеслами, возникновение
письменности и создание систем счисления, овладение техникой строительства
ирригационных каналов и связанный с этим расцвет земледелия, садоводства и
животноводства, расширение торговли, развитие мореходства — вот в нескольких
словах достижения того периода истории Шумера, который назван (по месту
важнейших археологических находок) периодом Урука.
Следующий период, датируемый большинством ученых 2800—2600 гг. до н. э.,
получил название от города Джемдет-Наср, расположенного примерно в 35 км к
северо-востоку от Киша. Археологи Стефен Лэнгдон и Эрнест Маккей обнаружили
здесь не только предметы, характерные для целой эпохи, — великолепные глиняные
сосуды с черно-желтым орнаментом на темно-красном фоне, большое количество
изделий из металла, но и, что особенно важно, первые признаки использования
сплава меди с оловом. А это означает, что в период Джемдет-Насра Месопотамия
вступила в бронзовый век.
Не следует думать, будто открытое в Джемдет-Насре поселение сыграло особо
важную роль в истории Шумера. Название периода — понятие условное, принятое
наукой только для констатации того факта, что именно здесь была идентифицирована
культура данной эпохи. Памятники же этой эпохи следует искать прежде всего в
крупных городах, в археологических слоях, соответствующих периоду Джемдет-Насра.
Таких памятников открыто много. Они свидетельствуют о быстром распространении
культуры предшествующего периода, а также о дальнейшем ее развитии и
совершенствовании. Здесь уже встречается значительно больше табличек и
цилиндрических печатей, многие из которых имеют не только огромную
познавательную, но и художественную ценность. Приглядимся повнимательнее к ним.
Вот перед нами оттиск печати: высокая фигура бородатого мужчины в длинном,
до колен, одеянии, в опоясывающей лоб повязке. Это энси. Он опирается на
воткнутое острием в землю копье. Перед ним на коленях, сложив руки, вероятно в
мольбе, стоит жрец, за его спиной — три связанных пленника. Рядом с ними —
обнаженные стражники с палицами в руках. Нетрудно догадаться, что резчик, живший
около 2800 г. до н. э., запечатлел в этой сцене победу какого-то шумерского
правителя над врагами.
Перевернем эту анонимную, но довольно выразительную страничку из истории
Шумера и рассмотрим печать, скорее всего созданную в конце эпохи культуры Урука
и названную исследователями «Процессия на корабле». В центре небольшой, с двумя
гребцами лодки, нос которой украшен пучками растений, стоит жрец в длинном
одеянии, с повязкой на голове. Руки его сложены как для молитвы. Позади жреца —
что-то вроде культового стола, перед ним — лестничный алтарь на спине быка.
Алтарь украшен двумя пучками растений, которые считают символом богини Инанны.
Вполне возможно, что на этой цилиндрической печати из лазурита высотой 4,3 см и
диаметром 3,5 см шумерский мастер увековечил какой-то важный культовый обряд.
Особенно много замечательных произведений искусства шумерских резчиков этого
периода найдено при раскопках в Уре и Уруке. Здесь и печати, и таблички, и
небольшие статуэтки из глины, лазурита, перламутра, алебастра, металла.
Появляются инкрустации. Например, в фигурке отдыхающего теленка пятна на шкуре
инкрустированы лазуритом. Наряду с мелкими предметами встречаются крупные
рельефы на жертвенных сосудах, вазах и каменных плитах. В слое Урук III,
соответствующем периоду Джемдет-Насра, обнаружена базальтовая стела высотой 80
см с изображением правителя во время охоты на львов. Рельеф состоит из двух
частей, расположенных одна под другой. Вверху бородатый охотник-князь, в круглой
шапочке, вонзает копье в бросившегося на него льва; внизу тот же правитель
выпускает стрелу из сильно натянутого лука.
Среди находок в Уруке обращает на себя внимание двадцатисантиметровая ваза
для жертвенных приношений из желтоватого известняка, которая использовалась во
время храмовых торжеств. У основания вазы представлены довольно живо фигуры
львов и быков, а выше, ближе к горлышку, — два стоящих на задних лапах льва.
Реалистическое, почти натуралистическое изображение животных в шумерском
искусстве того времени сочеталось с довольно небрежным выполнением человеческих
фигур. Художник, с фотографической точностью передававший каждую деталь, каждый
мускул животного, почти не интересовался подробностями анатомического строения
человека. Главными для него были лишь выразительность жеста и движения,
достоверность показа эмоционального состояния.
На раскопанной в Уруке изящной, прекрасной формы культовой вазе из алебастра
высотой в 1 м художник изобразил множество сцен, отражающих жизнь, обычаи и
обряды шумеров. Рельефные украшения на этой вазе расположены тремя
горизонтальными рядами, нижний из которых, в свою очередь, состоит из двух
частей: над животворными водами буйно колосятся хлеба, а над ними пасутся стада
тучных коров и телят. Средний ярус заполняют идущие друг за другом обнаженные
люди, в руках у них кувшины с молоком и вазы с зерном и всевозможными плодами.
Это народ. Он несет в кладовые храма плоды своего труда в полях, садах и на
лугах. Верхний и самый широкий ярус рассказывает о приношении даров и жертв.
Богиня Инанна, которую можно узнать по характерному символу из тростника,
принимает дары от своих почитателей. Судя по размеру ног (остальная часть
изображения разрушена), непосредственно перед ней стоит энси. Он первым воздает
почести богине. За правителем следуют знатнейшие жрецы. В глубине, как бы за
спиной богини, видны большие сосуды, до краев наполненные плодами, а также овцы,
бык, коза и маленькие фигурки людей — может быть, это слуги богини, а может
быть, жрецы, охраняющие ее богатства. Разве не о самом главном в жизни шумеров,
не о том, что обусловило их расцвет и могущество, рассказывает эта собранная из
осколков ваза? Животворные воды, которые текли по вырытым людьми каналам и
скапливались в водохранилищах, позволяли шумерам собирать с полей, лугов, садов
и огородов богатые урожаи. Бесчисленные стада давали в изобилии молоко и шерсть.
И все это — они были убеждены — принадлежало не им, а божеству, чьей
собственностью являлись и они сами. Они все отдавали богу, получая от него свою
долю через энси, наместника бога на земле и посредника между ним и людьми.
Шумеры верили: только смиренное служение богам, только следование всем их
предначертаниям, передаваемым через энси, может обеспечить благорасположение и
защиту могущественных сил, которые создали вселенную и управляют ею и жизнью
людей.
Среди находок, относящихся к этому периоду, наибольшее восхищение вызывает
так называемая «Дама из Урука» — лицо женщины из алебастра. Это
пленительно-прекрасное лицо поражает каким-то необыкновенным спокойствием и
задумчивой сосредоточенностью. Под резко очерченными глубокой бороздой бровями
две огромные сливовидные глазные впадины, некогда заполненные перламутром,
остатки которого сохранились в одной из них. В молчании сомкнуты тонкие губы, но
маска — а это скорее всего была маска, которая либо украшала статую богини, либо
во время культовых обрядов закрывала лицо жрицы, исполнявшей роль богини, —
говорит с нами через тысячелетия о чувстве прекрасного, о гармонии, жившей в
душе этого народа, об огромном художественном вкусе шумеров и о красоте их
женщин. «Дама из Урука» явилась причиной горячих споров между ассириологами и
египтологами. Первые утверждают, что она красивее своей соперницы Нефертити,
хотя и старше ее на полторы тысячи лет; египтологи же отстаивают право
прекрасной египтянки называться самой красивой женщиной древности. Как разрешить
этот смешной спор, если учесть, что претендентки разделены двумя тысячами
километров, почти двумя тысячами лет и каждая из них прекрасна по-своему? Но вот
наконец я своими глазами увидел в Иракском музее в Багдаде одиноко стоящую на
постаменте подлинную «Даму из Урука» и остолбенел. Я забыл о сотнях
интереснейших экспонатов — и тех, что уже видел, и тех, которые еще предстояло
осмотреть. Существовало только это много раз виденное на всевозможных
фотографиях, хорошо знакомое по описаниям таинственное лицо, созданное пять
тысяч лет назад. Глядя на него, я понял, отчего на протяжении стольких веков так
волнует «Джоконда» Леонардо да Винчи. Лицо «Дамы из Урука» — да простит мне
читатель этот взрыв личных чувств — с его едва уловимой и все же каким-то
образом переданной художником улыбкой, с его как бы отсутствующим, но вместе с
тем таким проникновенным взглядом, несмотря на то что глазные впадины пусты,
будет сопровождать меня до конца моей жизни. Это лицо поведало мне о прошлом
человечества, о шумерах, о человеческой душе. В этом куске алебастра воплотились
торжество жизни и нетленной красоты над всем, что бренно и преходяще.
О культурном, экономическом и политическом развитии Шумера свидетельствуют
не только те изделия, которые современному человеку кажутся произведениями
искусства. Характер росписи глиняных сосудов также говорит о многом. Известно,
что классификация керамики основывается на особенностях орнаментации глиняных
изделий. В архитектуре символом эпохи Шумера стал небольшой изящный кирпич,
названный немецкими археологами Riemchenziegel. Шумерские храмы урукского
периода поражают не размерами (они не внушительны), а совершенством архитектуры
и великолепием отделки. Пример тому — храм Инанны в Уруке.
Политическая экспансия шумеров продолжается; возникают новые
города-государства: Шуруппак, Эшнунна, Киш и менее значительные населенные
пункты с меньшим количеством жителей, такие, например, как Джемдет-Наср.
Благодаря совершенствованию системы управления хозяйством растет богатство
шумерских городов-государств, а вместе с ним углубляется социальное расслоение;
меняются религиозные представления шумеров, расширяется пантеон их богов и,
по-видимому, усиливаются раздоры и учащаются войны между отдельными
городами-государствами. Отголоски этих войн можно найти в позднейшем эпосе и
мифах, рассказывающих о тех далеких временах, когда люди были как боги, а боги —
как люди, временах, ставших не только для нас, но и для самих древних шумеров
легендой, предысторией.
А теперь познакомимся поближе с памятником шумерской письменности, названным
учеными «Царским списком», который вызвал множество самых разнообразных домыслов
и толкований. Вначале к этому тексту отнеслись как к историческому документу,
затем ему было отказано в какой-либо познавательной ценности (особенно это
относилось к частям, посвященным древнейшим периодам истории Шумера), и,
наконец, лишь благодаря систематическим и кропотливым исследованиям, а также в
результате сопоставлений этого памятника с другими шумерскими документами и с
данными археологии его признали весьма сложным, требующим большой осторожности и
известной доли критицизма, ключом к самым древним пластам истории Шумера.
Из труда по истории Месопотамии, написанного по-гречески вавилонским ученым
и жрецом бога Мардука Бе-росом, жившим в IV—III вв. до н. э., в годы
царствования Антиоха I, известно, что вавилоняне делили историю на два периода —
до потопа и после потопа. Он сообщал, будто десять царей до потопа правили
страной в течение 432 000 лет, а первые цари после потопа тоже царствовали по
нескольку тысяч лет. Его «Царский список» воспринимался как легенда. Ученые,
однако, надеялись найти подлинник этого документа и материалы, которыми
пользовался жрец-«историк». Эта надежда подкреплялась тем, что в ходе
археологических раскопок открывались эпохи все более древние, далекие от
вавилонской.
Усилия ученых увенчались успехом: среди многочисленных клинописных табличек
удалось обнаружить несколько фрагментов древних списков царей. О том, насколько
велик был интерес ко всем этим материалам, свидетельствует хотя бы тот факт, что
почти все выдающиеся исследователи-шумерологи посвятили их изучению по нескольку
работ. Их основная задача заключалась в том, чтобы как можно более точно
реконструировать текст при помощи сопоставления отдельных табличек и объединения
дополняющих друг друга фрагментов. Особенно тщательно изучил этот документ
Торкильд Якобсен, расшифровавший в нем большинство неясных мест.
Шумерский «Царский список» был скомпилирован не позднее конца III
тысячелетия до н. э., в эпоху правления так называемой третьей династии Ура, а
может быть, и несколько раньше. Составляя известный нам вариант «Списка»,
переписчики, несомненно, пользовались династическими списками, которые на
протяжении столетий велись в отдельных городах-государствах. Не исключено, что
имевшиеся в их распоряжении списки иногда также представляли собой компиляции,
т. е. в них перечислялись правители не только данного города, но и зависимых
городов или таких, от которых он сам зависел. Вполне вероятно, что шумерские
переписчики-компиляторы, создавшие версию, дошедшую до наших дней, сами не все
понимали в трудах своих предшественников — в династических списках или в
существовавших уже, по-видимому, промежуточных компиляциях — прототипах
«Царского списка». Работа писцов, составителей известного нам «Списка», носила в
значительной степени механический характер: в тексте встречаются обороты,
вышедшие из употребления несколько поколений назад, некоторые знаки содержат
ошибки — то ли оригинал был испорчен, то ли писец не сумел разобрать смысла. По
всей видимости, имело значение и то обстоятельство, откуда родом был писец и для
какого правителя он составлял свой труд. Иначе как объяснить тот факт, что та
или иная из перечисляемых династий вдруг оказывалась более древней, чем другие,
которые на самом деле были древнее ее? Очевидно, переписчик хотел таким образом
подчеркнуть особую важность своего родного города или города правителя, которому
он служил. Что поделаешь: шумерские писцы не были ни историками, ни летописцами
в нашем понимании. Их целью было прославить свой город или народ. Поэтому нет
ничего удивительного в том, что легенда превращалась в историю, а история — в
легенду.
Любопытно, что не только до потопа цари жили и царствовали неправдоподобно
долго. Представители первых династий после потопа тоже правили по нескольку
тысяч лет и уж никак не меньше столетий. Может быть, таким образом
подчеркивалась принадлежность этих сказочно-легендарных правителей к богам? Надо
сказать, что к большинству из них действительно относились как к богам или
полубогам. Следует ли считать, что тексты исторического характера с включенными
в них легендами совершенно лишены всякой познавательной ценности?
Обратимся к вопросу о всемирном потопе шумерскую легенду об этом событии мы
расскажем позднее). Обнаруженный Леонардом Вулли трехметровый слой чистого песка
без каких-либо следов человеческой деятельности, внезапно прерывающий культурные
слои Ура, является бесспорным доказательством того, что около середины IV
тысячелетия здесь имел место мощный катаклизм, охвативший обширную территорию —
по тем представлениям, огромную, чуть ли не весь мир. В городах, расположенных
дальше к северу, толщина слоя чистых речных отложений не так велика, как в Уре:
около полутора метров в Уруке, около полуметра в Кише. На основании этих данных
Вулли составил карту территории, захваченной потопом. Более поздние исследования
показали, что многие города Месопотамии сохранили следы наводнений,
происходивших в разное время: обнаруженные слои чистой земли относятся к
различным периодам. Это открытие нанесло удар сторонникам идеи
общемесопотамского всемирного потопа. Однако проблема великого наводнения,
увековеченного месопотамской традицией, продолжает существовать. Ученые
утверждают, что во время самой грандиозной из этих катастроф поселения,
расположенные на более возвышенных местах, уцелели. А раз уцелели населенные
пункты, уцелели и люди, которые сохранили и передали последующим поколениям
память о катастрофе. Если предположить, что во время наводнения, затопившего Ур
в Эль-Обейдскую эпоху, шумеров здесь еще не было, то крупные наводнения
следующего периода (Джемдет-Насра) происходили уже при них. Об одних они
слышали, другие пережили сами. Несомненно одно: в этой заимствованной и
распространенной Ветхим Заветом шумерской легенде заключено зерно исторической
правды. И в легенде о Зиусудре — шумерском Ное (Зиусудра был сыном шуруппакского
царя Убартуту) — содержатся какие-то отголоски подлинных событий.
Итак, в Шуруппаке в эпоху Джемдет-Насра, т. е. в то время, когда шумеры уже
могли владеть этим городом, произошло (геологически подтвержденное) сильное
наводнение. Шумерам, искусным мореплавателям, не представляло особых трудностей
построить корабль, чтобы покинуть залитый водой район. Почему не предположить,
что из их числа выделился энергичный вождь — жрец, князь или просто бесстрашный
мореход, который вместе со своими близкими пустился в плавание по бурным волнам?
Многие поколения передавали из уст в уста рассказ о страшной катастрофе и об
отважном мореходе. Человеческое воображение рождало все новые подробности,
расцвечивало прозу фактов поэтическими деталями, дополняло необыкновенными
происшествиями, а последующие поколения верили, что в те далекие, легендарные,
овеянные тайной времена они непременно должны были случиться. Разумеется, для
историка неопровержимым доказательством существования конкретного человека
являются лишь документально подтвержденные следы его деятельности. Только при их
наличии он может сказать: такой-то человек жил и действовал в такую-то эпоху.
Зиусудра же, подобно другим героям шумерских мифов и царям, правившим до и после
потопа, существует только в легендах, в «Царском списке». Мы можем лишь
предположить, что они когда-то существовали в действительности. Рассчитывать на
то, что когда-нибудь будут найдены конкретные подтверждения их существования, не
приходится: ведь речь идет о времени, когда письменных документов еще не было и
только человеческая память фиксировала те или иные события, тех или иных людей.
Какое-то время ученые считали мифическими, легендарными всех древнейших
правителей после потопа, не только тех, чье царствование длилось 1500, 900 или
400 лет, но и тех, чье царствование укладывалось в рамки нормальной человеческой
жизни. «Царский список» не вызывал доверия также из-за того, что в нем
отсутствуют имена правителей, существование которых не подлежит сомнению,
правителей, оставивших свои археологические «визитные карточки».
Кроме того, в «Царском списке» содержится немало исторических неточностей.
Так, когда внезапно ожила фигура одного из шумерских царей, основателя так
называемой первой династии Ура, Месанепады (его имя содержится в надписи,
найденной экспедицией Вулли в руинах Телль-эль-Обейда, которая рассказывает о
строительстве храма в честь богини Нинхурсаг), стало ясно, что этот человек
действительно жил и царствовал, но было это не в незапамятные времена, как об
этом сообщается в «Царском списке», а значительно позже. Подобного рода
неточности явились причиной еще большего недоверия к тексту «Царского списка»,
хотя одновременно возрос и критико-аналитический интерес к этому бесценному
памятнику шумерской письменности. Путем сложных и кропотливых изысканий — о
некоторых из них речь пойдет ниже — ученые нашли наконец решение головоломки:
как разместить отдельные одновременно царствовавшие династии, о которых в
«Царском списке» говорится, будто они следовали одна за другой.
«Царский список» сообщает, что после потопа царство было в Кише и что в
течение 24 510 лет здесь правили 23 царя. После этого
Киш был поражен оружием;
Его царство в Эанну было перенесено.
Эанна, как помнит читатель, — это название храма в Уруке. Значит, речь идет
об этом городе. Здесь последовательно в течение 2310 лет царствовали 12 царей.
Когда Урук «был поражен оружием», царство переместилось в Ур, где династия из
четырех царей правила в течение 177 лет. Затем власть переходит к Авану, городу
в стране Элам, где три царя находились у власти 356 лет. После этого на
исторической арене вновь появляется Киш, где вторая династия из восьми царей
властвовала 3195 лет. Следующей столицей царства был Хамази (город, по-видимому
расположенный в горах, недалеко от Киркука, который упоминается также и в других
текстах, но скорее всего не сыгравший, за исключением этого единственного
случая, никакой роли), где один (?) царь занимал трон 360 (?) лет. После того
как Хамази «был поражен оружием», царство было перенесено в Урук (вторая
династия — один (?) царь — 60 (?) лет), затем в Ур (вторая династия — четыре
царя — 116 лет), затем в Адаб (один царь — 90 лет), и, наконец, столица
оказалась в Мари (речь идет о соседнем с Шумером государстве), где шесть царей
правили в течение 136 лет. Затем столицей царства снова становится Киш, где
третья династия представлена царицей, правившей 100 лет, затем Акшак (шесть
царей — 99 лет), снова Киш (четвертая династия — семь царей — 491 год) и в
третий раз Урук, где единственным и последним правителем перед завоеванием
Шумера Аккадом в течение 25 лет был Лугальзагеси.
Если сложить годы правления всех царей, перечисленных в «Списке», получится
ошеломляющая цифра — 30 000 лет. Это полностью подтверждает мнение ученых о том,
что компиляторы механически перечисляли одну за другой одновременно
царствовавшие династии, в каждом из династических списков, которыми они
пользовались, древнейшим царям, как реальным, так и вымышленным, легендарным,
приписывался сверхъестественный возраст, тогда как время правления более
поздних, чье существование, с точки зрения переписчика, было «исторически
доказано», указывалось нормальное, соответствующее действительности.
Исследователи полагают, что весь этот период, представленный перечисленными выше
династиями, занял не более 500— 700 лет.
При чтении «Царского списка» прежде всего обращает на себя внимание то
обстоятельство, что в нем подчеркивается важное значение Киша (заметим, что
археологические материалы не дают для этого оснований). Может быть,
династические списки, составлявшиеся в этом городе, обладали особенно богатой
традицией или же имелись какие-то другие, неизвестные нам причины, но, так или
иначе, город Киш и его правители оказались в центре внимания переписчиков.
Нельзя обойти и другой, более важный вопрос, возникающий при рассмотрении
«Царского списка», — это вопрос о войнах, которые велись между отдельными
городами-государствами. Словно мрачный рефрен повторяются в «Царском списке»
слова: такой-то город «был поражен оружием».
Не будем перечислять всех названных в «Царском списке» представителей
древнейших династий, тем более что шумерские писцы, как правило, сообщают лишь
имена и время правления. Правда, в отдельных случаях наряду с этими лаконичными
сообщениями мы находим и кое-какие конкретные «данные», своеобразные
«биографические справки». По мнению Якобсена и некоторых других исследователей,
авторы компиляции помимо династических списков пользовались какими-то другими
источниками (например, доступными и известными им царскими надписями). А может
быть, они вносили в свои труды сведения, почерпнутые из мифов. Как бы то ни
было, «биографические справки» в «Царском списке» помогают отделить легенду от
«истории» и с многих точек зрения заслуживают внимания.
Мне хочется еще раз напомнить читателю, что я отнюдь не утверждаю, будто
всякий легендарный царь, именуемый богом или приравниваемый к богам, является
исторической личностью. Я лишь считаю, что за персонажем из легенды может стоять
реальный прототип. Эту возможность нельзя исключить даже при отсутствии
доказательств, разумеется если нет опровергающих подобное предположение данных,
тем более что имеется немало мифических персонажей, которые впоследствии
оказались реальными людьми. И не только в истории шумеров.
В качестве тринадцатого правителя первой династии Киша «Царский список»
называет Этану.
Этана, пастух, тот, кто вознесся на небеса,
тот, кто объединил все страны,
стал царем и царствовал 1560 лет...
В этом коротком, словно взятом из сказки отрывке для историка наиболее
интересны слова «стал царем». Эта формула употребляется в «Царском списке», как
правило, в связи с основателями династий. Исходя из того, что она применена к
Этане, Якобсен делает вывод, что этот правитель положил начало чему-то новому,
необычному. По-видимому, существовало традиционное представление о том, что
Этана был основателем династии. Что же касается его предшественников, названных
в «Царском списке», то они скорее всего вымышлены компиляторами. Характерно, что
эти не названные царями предшественники Этаны носят «звериные» имена семитского
происхождения (Калбум — «собака», Калумум — «ягненок», Зукакипу— «скорпион»),
связанные с магией и восходящие к эпохе формирования шумерской народности, к
эпохе первобытнообщинного строя.
Для историков и исследователей шумерской культуры не менее интересен оборот:
«тот, кто объединил все страны». Может быть, в этих словах выразились лишь
благие пожелания позднешумерских историков и мыслителей, осознавших важность
объединения страны, а может быть, они имеют отношение к первым попыткам
консолидации еще немногочисленных, но уже раздробленных сил, к попыткам создания
единой государственной организации.
И, наконец, чрезвычайно заинтересовавшее историков культуры сообщение о
«вознесении» Этаны на небо. Объяснение этого образа следует искать в поэмах и
мифах как шумерских, так и аккадских. Согласно мифам, Этана задумал достать
магическую траву, чтобы помочь рожающей жене. На крыльях могучего орла он взмыл
высоко в небо. Когда орел поднялся на такую высоту, откуда не видно было земли,
объятый страхом Этана разжал руки и стал падать. Здесь текст обрывается... В
этом мифе звучат мотивы, которые известны нам по более поздним легендам,
например по легенде об Александре Великом. Он поднялся в небо на крыльях двух
могучих голодных птиц, перед которыми на вытянутом копье он держал мясо. Вот
какие удивительные ассоциации возникают в связи с коротеньким упоминанием о
легендарном шумерском царе, пожелавшем взлететь на небо.
А вот что говорится в «Царском списке» о предпоследнем правителе этой
династии (первой династии Киша. — Ред.):
Энмебарагеси,
тот, кто захватил в качестве трофея
оружие страны Элам,
стал царем и царствовал 900 лет...
Шумерологи спорят о том, как перевести этот отрывок: «оружие которого
завоевало страну Элам» или «который при помощи оружия завоевал страну Элам». В
любом случае смысл этих слов ясен: Энмебарагеси победил Элам.
Характерно, что и по отношению к этому правителю используется формула «стал
царем», которая четко выделяет его и ставит в особое положение.
После Энмебарагеси в течение 650 лет царствовал его сын Ака. Запомним это
имя, потому что вскоре нам предстоит ближе познакомиться с этим легендарным
правителем.
Киш был поражен оружием;
Его царство в Эанну было перенесено, —
рассказывается дальше в «Царском списке». Здесь, в Уруке,
Мескиаггашер,
Сын Уту, стал верховным жрецом
и царем и царствовал 324 года.
Таким образом, как сообщает «Царский список», основатель первой династии
Урука был сыном бога солнца Уту, брата богини Инанны, культ которой получил
широкое распространение именно в этом городе. Обратим внимание еще на одно
обстоятельство, упомянутое в приведенных выше строках: Мескиаггашер был
одновременно верховным жрецом и царем. Может быть, в этих словах отражено
положение дел в Шумере, где, как мы уже знаем, светская и духовная власть
находилась в руках энси, или же они указывают на то, что правители Урука
подавили своих конкурентов из других городов-государств. Загадочно звучат
следующие слова, посвященные этому правителю:
Мескиаггашер вошел в море и вышел из него из-за гор.
Мы не знаем ни одного литературного произведения, в котором бы фигурировал
Мескиаггашер, поэтому остается только предположить, что этот рассказ
иллюстрирует верования шумеров и их представления об устройстве вселенной.
Мескиаггашер — сын бога солнца, и его путешествие повторило ежедневный путь
этого светила, которое вечером якобы опускается в море на западе, ночью проходит
свой путь под землей, а на следующий день, на рассвете, снова выходит из-за гор
на востоке, чтобы явить миру свой светлый лик.
Энмеркар, сын Мескиаггашера,
царь Урука, тот, кто построил Урук,
стал царем и царствовал 420 лет.
В то время, когда отец Энмеркара пришел к власти — по традиционным
представлениям, он, несомненно, являлся основателем династии, так как был прямым
потомком бога Уту, — города Урука еще не было. Существовал только храм Эанна,
вокруг которого строилось поселение. Эта гипотеза, предложенная Арно Пёбелем и
принятая большинством исследователей, представляется наиболее убедительной.
Кстати, и археологический материал подтверждает, что самым древним |