Самые древние в мире и массивные монументы из камня — египетские пирамиды — были созда­ны, чтобы внушать людям благоговейный ужас и поражать их воображение. Поразительно, с каким ин­тересом люди всегда воспринимали самые невероятные теории, возникавшие на их счет. Так, например, один астроном из Шотландии узрел в размерах пирамиды Хе­опса не только закодированные в них расстояние от зем­ли до солнца и время исхода иудеев из Египта, но и дату будущего конца света — 1881 год.

По-настоящему серьезные изыскания требуют бо­лее вдумчивого подхода — ведь мы имеем дело с гиган­тскими сооружениями, построенными с потрясающей точностью! Так, каждая из сторон Великой пирамиды, возведенной для фараона Хуфу более 45 веков тому на­зад, имеет длину около 230,5 м, причем разница между ними составляет самое большее 19 мм. Неплохо для горы, возвышающейся на 146,7 м над горизонтом и со­зданной рукой человека из не менее 2 300 000 каменных блоков, каждый весом около 2270 кг, и все это без при­менения современных орудий труда (ведь египтяне еще не знали ни колеса, ни железных зубил).

Несмотря на всю видимую незыблемость пирамид, они, по иронии судьбы, пострадали не столько от сил природы, сколько от рук человека. Древние египтяне были первыми вандалами: они грабили их погребаль­ные покои и безжалостно сдирали с них известняко­вую оболочку, используя материал для других постро­ек, и. это варварство продолжалось и в более поздние времена.

С ростом туризма выросла и вероятность порчи па­мятников. Толпы неутомимых верхолазов устремля­лись с риском для жизни к вершинам пирамид, нано­ся им непоправимый урон. Благодаря закону, приня­тому в 1983 году египетскими властями, четыре кро­шечные фигурки, штурмующие пирамиду Хеопса на фотографии наверху, были одними из последних, кому удалось это сделать, хотя туристам все еще разре­шается заходить внутрь пирамиды.

Погонщики верблюдов и уличные торговцы, кото­рые, должно быть, досаждали своими призывами еще греческому историку Геродоту, когда тот осматривал пирамиды, сегодня обязаны держаться от них на при­личном расстоянии.

В тени пирамид

Однажды знойным летним днем 1867 года, Марк Твен, тогда еще молодой газетный репортер, отпра­вился из Каира на ослике в сторону песчаного пустынного плоского­рья Гизэ, что лежит в пяти милях к западу рядом с развалинами Мемфиса, древней столицы Египта. Цель путешествия: взобраться на одну из трех знаменитых пирамид Гизэ и осмотреть Сфинкса, получеловека-полузверя с туловищем льва.

Твен и его друзья пересекли два рукава широкого мутного Нила в утлой арабской фелюке с треугольным парусом и направились прямо через пустыню к подножию пирамиды Хеопса. Высота пирамиды произвела на молодого американца сильное впечатление; как он вы­разился, «она, казалось, вонзается в сами небеса». Не без помощи жилистых арабских гидов и с немалым трепетом в душе он и его кол­леги начали дружно карабкаться вверх по ее шероховатым каменным уступам.

Достигнув вершины в 137 м над землей, Твен присел отдохнуть и полюбоваться открывшимся ему захватывающим видом. Вот как он описал позднее свои впечатления в книге «Простаки за границей»: «С одной стороны простиралось, уходя за горизонт, бескрайнее море желтого песка: мрачное, безмолвное, лишенное всего живого, оно подавляло саму мысль о жизни. С другой — прямо под нами широким зеленым ковром раскинулся египетский Эдем, прорезаемый извилис­той рекой и весь утыканный маленькими деревушками и зелеными рощицами пальм, которые, сливаясь вдали, лишь подчеркивали его огромные размеры. На всем, словно в каком-то заколдованном мире, лежала печать неподвижности и спокойствия. Вдали, у горизонта, застыли, словно стражи у развалин древнего города, пирами­ды, поражая воображение своими правильными формами, а прямо у наших ног разлегся безучастный ко всему и непостижимый Сфинкс, так же меланхолично и бесстрастно взирающий на окружающее со своего скрытого в песках трона, как и пятьдесят долгих столетий тому назад».

Просторы, открывшиеся взгляду Марка Твена с вершины пирамиды Хеопса, охватывают территорию одного из самых интересных в научном отношении и обширнейших комплексов археологических ис­следований. Здесь на пространстве, ограниченном деревушкой Абу Роаш к северу от Гизэ и Фаюмским оазисом, расположенным в 88 км к югу, археологи открыли остатки нескольких огромных древних клад­бищ — некрополей — в которых египтяне хоронили своих фараонов и знатных вельмож в просторных и изысканных гробницах. Самыми знаменитыми мемориалами такого рода являются пирамиды, число которых превышает девяносто, хотя большинство из них в настоящее время настолько разрушены, что сказать что-либо определенное об их первоначальном виде не представляется возможным. Наиболее хоро­шо сохранившиеся пирамиды возвышаются над песками в районе Гизэ и в близлежащих некрополях Саккара, Дахшура и Медума. По иронии судьбы, эти пирамиды являются также самыми древними:

они бьши возведены еще фараонами Древнего Царства, которое дли­лось около 500 лет, охватывая период приблизительно с 2575 по 2134 гг. до н.э.

Мало найдется в мире памятников исчезнувших цивилизаций, которые были бы столь окутаны тайной и внушали такой священный ужас, как египетские пирамиды времени Древнего Царства. «Чело­век страшится времени, а время страшится пирамид», —  гласит арабская пословица. Они считались одним из древних чудес еще во времена правления фараонов. Уже в период Нового Царства (1550— 1070 гг. до н. э.) египтяне наносили визиты в Гизэ и другие некро­поли, чтобы отдать дань уважения давно умершим царям и подивить­ся седой древности этих гигантских сооружений. Свидетельством их посещений стали древние надписи — граффити, — выцарапанные на каменных плитах пирамид и соседствующих с ними храмов. Один такой «турист», подписавшийся именем «Ахмос, сын Иптаха», посе­тил Ступенчатую пирамиду в Саккара около 1600 года до н. э. — к тому времени ее возраст превысил тысячу лет — и с почтением на­чертал на камне, что монумент выглядит так, «как будто в ней по­селились сами набеса». А через каких-нибудь 400 лет после него другой посетитель, «Хеднахт, сын Ченро и Тевосрет», отметил тут же, какое огромное удовольствие получили они с братом, обойдя Сту­пенчатую пирамиду и испросив богов даровать им «долгую жизнь слу­жения во благо всем Вам» и «достойные похороны после счастливой спокойной старости».

Пожалуй, никто в Древнем Египте не проявлял такого живого интереса к пирамидам и их истории, как наследный принц Кэмвасет, четвертый сын Рамзеса II, одного из самых прославленных своими делами и долголетием фараонов Егип­та. Ко времени правления Рамзеса II (1290-1224 гг. до н. э.) пирами­ды Древнего Царства уже насчиты­вали тринадцать веков своего суще­ствования. Выкрошенные снаружи суховеями пустыни и разграбленные внутри расхитителями гробниц, пи­рамиды и относящиеся к ним храмы уже к тому времени пришли в пол­ное запустение. Получив благосло­вение отца, Кэмвасет принялся вос­станавливать пирамиды и другие гробницы Древнего Царства, стара­ясь придать им былое величие. Именно за его усилия в этой области Кэмвасета часто называют сегодня первым в мире египтологом и архео­логом.

Будучи, по-видимому, челове­ком любознательным и вдумчивым, который предпочел жреческий сан карьере военачальника, Кэмвасет, как утверждают позднейшие хроники, долгие часы проводил, бродя среди руин Древнего Царства, иссле­дуя древние гробницы и размышляя над смыслом древних посланий, высеченных на стенах. Закончив об­следование той или иной гробницы, он обычно отдавал распоряжение своим работникам выбить на ее надгробии иероглифическую надпись, удостоверяющую имя ее владельца, тем самым как бы создавая прецедент, который впоследствии станет обычной практикой современного музейщика. Интерес Кэмвасета к прошлому привел его, в конечном счете, к раскопкам и реставрации нескольких исторических захоронений. Он открыл и идентифицировал множество предметов материальной культуры Египта, снабдив их также соответствующими ярлы­ками. Среди его находок была статуя Каваба, сына фараона Хуфу (Хеопса), по приказу которого была возведена так называемая Боль­шая пирамида (пирамида Хеопса) в Гизэ. В своей надписи, выграви­рованной на ней, Кэмвасет поясняет, что его работа по реставрации гробниц была прежде всего продиктована «любовью к старине», а также желанием показать, «какого совершенства во всем достигли наши предки». Принц был настолько восхищен этим произведени­ем, что приказал перевезти статую к себе в дом в Мемфисе, где ее фрагмент и был откопан — теперь уже во второй раз в 1908 году около 3200 лет спустя — английским археологом Джемсом Эдвардом Квибеллом.

История пирамид — как и некрополей, на почве которых они возникли — берет свое начало в Мемфисе, древней административ­ной столице Египта, которая находилась на западном берегу Нила в 32 км к югу от нынешнего Каира. Как гласит одно народное пове­рье, Мемфис был заложен около 2900 года до н. э. самим Миной (Менесом), могущественным военачальником, который впослед­ствии стал первым царем Египта после успешного объединения мно­жества рассеянных по всей долине Нила сельских и городских общин в одно централизованное государство. Жители Мемфиса называли свой город «Инеб-хедж» — «Белая Стена» — вероятно, из-за его выкрашенных белой известкой крепостных стен из кирпича-сырца, окружавших со всех сторон царский дворец. Постепенно Мемфис разросся вширь и глубь, став, по древним стандартам, огромной метрополией. Город простирался на 13 км с севера на юг и, 6,4 км с востока на запад и в течение более трех тысячелетий считался важ­ным политическим, торговым и культурным центром древнего мира. От его оживленных причалов отходили суда, направляясь вниз по Нилу к восточным берегам Средиземного моря и дальше в Гре­цию и на Эгейские острова. В период расцвета Мемфиса в городе проживало и трудилось до 50 000 человек, большинство из которых ютилось семьями в двух-трехэтажных домах из кирпича-сырца, ле­пившихся друг к другу вдоль узких извилистых улиц. Здесь жил в ос­новном мастеровой люд — искусные ремесленники, занятые в про­изводстве разнообразных видов продукции: изящно инкрустирован­ной мебели, ювелирных изделий из золота и полудрагоценных кам­ней, боевых колесниц, щитов, копий и другого оружия. Большая часть населения, однако, трудилась на сельских нивах, расположенных по обе стороны нильской поймы, занимаясь скотоводством и выращивая пшеницу и лен.

Мемфис процветал вплоть до VII века нашей эры, когда арабы, захватив Египет, стали активно разрушать город, используя каменную кладку зданий для строительства своей новой столицы — Каира. Сегодня все, что могло уцелеть от Мемфиса того времени, ле­жит погребенное под тоннами нильского ила и современными дерев­нями, расположенными на этом месте, затрудняя и делая очень доро­гостоящей работу археологов. На сегодняшний день раскопана лишь крошечная часть когда-то великого города и пока что не найдено ни­каких следов ни самого дворца, ни других зданий ранней застройки. Почти все, что мы знаем о жизни в Мемфисе — да и вообще в Егип­те эпохи Древнего Царства — дошло до нас не из жилых кварталов го­рода, а из его кладбищ. Жители Мемфиса построили свой первый не­крополь на крутом уступе, возвышающемся в пустыне к западу от го­родской черты. Они назвали его Саккара, в честь Сокара — одного из египетских божеств заупокойного культа — и намеренно располо­жили на западе, так как, по поверьям, другое божество, бог солнца Ра, именно в западных пределах небосвода начинает свое ночное пу­тешествие в подземном мире. Археологи открыли в Саккара гробницы, относящиеся почти ко всем периодам истории Египта, хотя большинство из них восходит ко временам Древнего Царства и даже ранее, охватывая период при­близительно в тысячу лет, с 3100 по 2134 гг. до н. э. За­хоронения в Саккара продолжались вплоть до христианских времен, когда некрополь занимал площадь около 5 км в длину и почти 1,5 км в ширину.

Ранние гробницы в Саккара делались из кирпича-сыр­ца. Они были прямоугольными, с плоскими крышами и слегка покатыми стенами. В каждом склепе имелось по несколько подземных комнат, в том числе вырубленная в скале центральная камера, в которую помещалось тело умершего вместе с его личным оружием, предметами туа­лета и даже музыкальными инструментами и настольны­ми играми. В части гробницы, расположенной наверху, на поверхности земли, находились помещения меньших размеров, в которых хранились продукты питания, вино, одежда, предметы мебели и орудия труда, т. е. все то, что считалось необходимым для поддержания жизни КА, или духа обитателя гробницы. В настоящее время егип­тяне называют такие гробницы арабским словом «маста-ба», что значит «скамья», т.к. внешне они напоминают прямоугольные скамейки из кирпича-сырца, которые и по сей день можно видеть у домов и лавок по всему Египту.

По мере того как шло время, менялся и внешний вид мастаб. Они становились более массивными и слож­ными по конструкции, иногда достигая 3,7 м в высоту за счет увеличения числа внутренних помещений. Появился обычай пристраивать с восточной стороны мастабы что-то вроде часовни, где ежедневно собирались родственники усопшего — или жрецы КА, получившие в дар его поместье, — чтобы воздать ему приношения в еде и питье. В особые, праздничные дни потомки лиц, захороненных в Саккара, собирались на большом кладбище для участия в церемониале поминания усопших и празднования семейной годовщины.

Около 2630 г. до н. э., во время правления фараона III династии Джосера, некрополь в Саккара претерпевает глубокие изменения. К тому времени египетские владыки сосредоточили в своих руках огром­ные богатства и обладали неограниченной властью над своими под­данными, которые все больше смотрели на них как на некие боже­ства, сошедшие с небес на землю. А божествам, как водится, пола­гались и грандиозные могилы, которые могли бы обеспечить продол­жение их возвышенного существования и в потустороннем мире. Чтобы отличать свою гробницу от могил прошлого, Джосер пошел на чрезвычайно смелое для своего времени решение, приказав строить ее целиком из камня, а не кирпича-сырца, как прежде. Хотя камень и прежде шел на облицовку стен и полов отдельных гробниц, никогда еще он не применялся в качестве единственного строительного ма­териала при возведении всего сооружения. Разработку проекта и строительство усыпальницы Джосер поручил своему разносторонне одаренному главному визирю и советнику Имхотепу. Шесть раз в ходе сооружения гробницы менял Имхотеп свое конструктивное ре­шение, пока наконец не остановился на конструкции, внешне на­поминающей шесть поставленных одна на другую мастаб уменьшаю­щихся размеров. Поэтому в своем законченном виде монумент по­лучил известность под названием Ступенчатая пирамида, что, по-видимому, отражало и ее духовную направленность — служить не­кой лестницей, ведущей фараона после его смерти в небеса духов­ной жизни.

Ступенчатая пирамида не имеет себе равных ни по размерам, ни по конструкции. Основание пирамиды имеет площадь 118,6 на 140,9 м, ее высота — 62 м. Но сама пирамида — всего лишь часть огромного комплекса сооружений гробницы. Под ее основанием Имхотеп создал настоящий лабиринт из штолен, переходов, гале­рей и погребальных камер, а также различных погребальных поме­щений, часовен и двориков, построенных вокруг нее для соверше­ния обрядов и церемоний, связанных с заупокойным культом. Весь этот комплекс Имхотеп обнес мощной каменной стеной дли­ной 1,6 км и 10,1 м в высоту, в которой он сделал 13 ложных и только один настоящий проход. Результатом его усилий явился комплекс сооружений, вполне достойный персоны фараона-бога. Поразительные достижения Имхотепа — зодчего и строителя, — а также его талант писца и мудрого царского советника снискали ему славу среди его соотечественников, которая не померкла в те­чение целой тысячи лет. Он даже был причислен к сонму малых божеств и в его честь воздвигались храмы столетия спустя после его смерти. Слава его затмила славу фараона, имя которого он обес­смертил. Но самое удивительное в том, что египтяне, так глубоко чтившие Имхотепа, не оставили никаких свидетельств относитель­но местонахождения его могилы. В пятидесятых годах нашего сто­летия поисками гробницы Имхотепа в Саккара занимался видный английский археолог Уолтер Эмери, но и он не нашел ее. Зато ему удалось попутно открыть гробницы других придворных сановников, например, вельможи по имени Хатепка, который занимал стран­ную должность «хранителя диадемы и смотрителя париков фараона».

Многое из того, что нам сегодня известно о Ступенчатой пирамиде, стало достоянием гласности, благодаря работам другого вид­ного египтолога, француза Жана-Филиппа Лауэра. В 1926 году анг­лийский археолог Сесил Ферс, предпринявший первые систематичес­кие раскопки в районе Ступенчатой Пирамиды, взял Лауэра, тогда еще двадцатичетырехлетнего студента-архитектора в Париже, к себе в помощники. Лауэр прибыл в Египет на короткий срок — и прожил там более 50 лет. «Как только я обследовал памятник, — рассказы­вал он корреспонденту в 1991 году, — я сразу понял его важность для истории, как первого сооружения, в котором применялась гори­зонтальная кладка из обтесанного камня, и к тому же построен­ного по проекту Имхотепа, этого Микеланджело древности. И я решил тогда посвятить этой работе всю свою жизнь».

Лауэр с особой любовью вспоминает свои первые годы, про­веденные в Саккара, когда он вместе с Ферсом занимался обсле­дованием внутренних камер Ступенчатой пирамиды. Двигаясь по переходам, спроектированным Имхотепом, археологи медленно прокладывали себе путь по подземному лабиринту. Лауэр хорошо помнит то изумление и благоговение, которое он испытал, входя в одну из камер сквозь пробитую в стене брешь. «Мы проделали дыру в этой стене, и Ферс, будучи человеком крупного телосло­жения, попросил меня пробраться внутрь и описать ему то, что я там увижу, — писал он позднее. — С чувством благоговейного ужаса вошел я в подземную галерею, по которой вот уже 4000 лет — с тех пор, как ее посетили грабители древности — не сту­пала нога человека. Освещая себе путь свечой, я медленно про­двигался вперед, пока наконец не попал в прямоугольную ком­нату, со всех сторон облицованную ровными и тщательно отшли­фованными плитами известняка. Продвигаясь дальше в северном направлении, я попал в другие комнаты, также выложенные плитами из отшлифованного камня. Некоторые из них были ук­рашены барельефами в виде больших звезд».

Хотя камеры были уже давно разграблены и не содержали никаких сокровищ, Лауэра на каждом шагу поджидали «прият­ные сюрпризы», включая прекрасно выполненные на стенах барельефы, изображавшие фараона Джосера, то во главе рели­гиозной процессии, то в момент символического состязания по ритуальному бегу. Обследуя несколько лет спустя глубоко зало­женные подземные галереи комплекса Ступенчатой Пирамиды Джосера, Лауэр наткнулся на скелет восьмилетнего ребенка и около 40 000 ваз, чаш и блюд из алебастра, кварца, мрамора, доломита и других ценных пород камня, сложенных в одной комнате. Выяснилось, что все эти сосуды относятся ко време­ни, предшествовавшему эпохе правления Джосера. Лауэр по­лагает, что они происходят из других гробниц, расхищенных ворами, и что именно Джосер приказал поместить их туда из уважения к умершим, которым они когда-то принадлежали, с тем чтобы вернуть их в иной жизни законным владельцам.

Не удивительно, что фараоны, пришедшие на смену Джо-серу, тоже пожелали иметь подобные гигантские ступени, веду­щие в небеса, приказав своим подданным строить ступенчатые пирамиды. Однако все последующие усилия воздвигнуть еще одну ступенчатую пирамиду кончались неудачей либо из-за ошибок в ее конструкции, либо по причине преждевременной смерти фараона, для которого она предназначалась, и лишь т спустя пятьдесят лет после смерти Джосера вырос в песках Mедума, в 64 км к югу от Мемфиса и Саккара, еще один восьмиступенча­тый колосс.

Медумская пирамида ознаменовала собой крутой поворот во внешнем облике пирамид, ибо спустя некоторое время после завер­шения строительства ее гигантские ступени были заложены грубо оте­санным камнем для придания ей наклонной формы, а затем все со­оружение было облицовано известняком и стало похоже на настоя­щую пирамиду с гладкими, ничем не прерываемыми сторонами. Ос­тается не ясным, почему египтяне заменили ступенчатую конструк­цию на сплошную; некоторые ученые считают, что это как-то связа­но с усилением культа солнца в стране. Вполне возможно, что по­клонники бога Ра выбрали именно эту форму из-за ее внешнего сход­ства с солнечными лучами, которые, расходясь треугольником, пада­ют на землю, когда солнце освещает ее, выходя из-за облаков. К со­жалению, мародеры, охотясь за ценными породами камня, нанесли пирамиде немалый вред, повредив облицовку и обнажив ранние эта­пы ее строительства. Однако ее огромная каменная сердцевина от рук вандалов не пострадала, и сегодня, как и прежде, пирамида гордо высится над кучами мусора, который когда-то составлял ее внешнюю оболочку.

Вероятнее всего, Медумская пирамида строилась для фараона Хуни, последнего правителя III династии. Многие египтологи, одна­ко, относят ее ко времени правления фараона Снофру, первого царя IV династии (2575—2551 гг. до н. э.), который отдал приказ о ее об­лицовке, тем самым создав первую пирамиду в собственном смысле слова. Снофру, который пользовался любовью своих подданных и ос­тавил после себя добрую память, построил еще две пирамиды — «Ромбовидную пирамиду», названную так из-за того, что, начиная где-то с середины, ее стороны имеют более пологий наклон, чем ближе к основанию, и «Красную пирамиду», знаменитую краснова­тым оттенком облицовочного материала. Скошенная верхушка «Ром­бовидной пирамиды», по-видимому, отражает попытку ее архитекто­ра решить проблему, вызванную ее первоначальным уклоном, кото­рый бьш слишком крутым для подъема массивных каменных блоков; вполне возможно, однако, что несовершенство ее пропорций разоча­ровало монарха, так как это не вязалось в его глазах с идеей «вечного дома». Как бы там ни было, Снофру от нее отказался, остановив свой выбор на «Красной пирамиде». Эти две пирамиды он построил в Дахшуре, некрополе, расположенном на полпути из Саккара в Ме-дум. Возвышаясь над пустыней на высоту около 103,7 м, эти пирами­ды, намного обогнав своими размерами пирамиду Джосера, стали са­мыми грандиозными сооружениями Древнего Египта.

Но не надолго. Сын Снофру Хуфу (Хеопс, в греческом написа­нии), желая, видимо, переплюнуть в этом деле отца, приказал по­строить пирамиду еще более грандиозных размеров в некрополе Гизэ. Расположенная к северу от Мемфиса, эта территория издавна служи­ла местом захоронения высших сановников Египта, некоторые гроб­ницы которых восходят ко времени I династии. В отличие от своего

отца, Хуфу был тираном и обладал деспотичным характером. По од­ному поверью, он приказал закрыть все храмы во время своего прав­ления, с тем чтобы подданные сосредоточили все свои усилия на строительстве его пирамиды.

В ходе ее строительства либо сам фараон, либо его архитектор вносили изменения в проект ее внутреннего устройства, переместив царскую погребальную камеру из-под основания гробницы в самую сердцевину сооружения. Первоначальный вход в пирамиду — кото­рый только в 1989 году был открыт для всеобщего обозрения — ведет вниз по наклонному коридору к незаконченной камере, вырубленной в целиковой скале. Оставив ее, рабочие вместо этого пробили отвер­стие в потолке коридора в каких-нибудь 18 м от входа в гробницу. Разбирая каменную кладку, они продвигались вверх по пирамиде и в самой середине ее вырубили вторую погребальную камеру — которую уже в наше время по ошибке назвали камерой царицы. Ее они также оставили незаконченной. Затем они соорудили так называемую Боль­шую галерею длиной в 47 м, пробили новый вход и, наконец, выру­били саму камеру фараона. Для отделки был использован красный гранит, который добывался в Асуане, за 640 км к югу, и доставлялся в Гизэ речным путем. Там, в этой камере, у восточной стены и по­ныне стоит саркофаг Хуфу, хотя он давно уже пуст. Никто не знает, почему погребальную камеру фараона передвинули внутрь пирамиды. Некоторые археологи полагают, что в ходе строительства пирамиды произошла смена статуса фараона Хуфу, которого стали отождеств­лять с самим богом солнца Ра. Став фараоном Хуфу-Ра, он не мог быть погребен иначе, как только в середине пирамиды, напоминаю­щей своей конусообразной формой священный «бен-бен», символ са­мого бога Ра. В конце концов Хуфу, вероятно, остался доволен: его гробница — Великая пирамида Хеопса — превосходила своими разме­рами все, что было когда-либо построено в Египте до него (да и пос­ле). Потрясенные ее внешним видом, древние греки причислили Ве­ликую пирамиду к семи чудесам света. Ее основание, каждая сторона которого достигает 78 м в длину, было поистине гигантским, занимая площадь в 5,2 га. Как отметил один автор, внутри этой пирамиды можно поместить пять главных соборов Западной Европы, включая римский собор Св. Петра и лондонский Св. Павла. Ее высота — 147 м, т.е. на 54,2 м больше высоты Статуи Свободы в Нью-Йорке, — тоже захватывала воображение (при том, что с течением времени пирамида Хеопса стала на 9,5 м ниже, т. к. многие поколения егип­тян использовали ее в качестве строительного материала, разбирая верхушку на свои строительные нужды).

Как же удалось Хуфу построить такой гигантский монумент? Не­которые ученые полагают, что он использовал труд рабов и что на ее строительство ушел весь 23-летний период его правления. Более веро­ятно, однако, что он мобилизовал на эти работы тысячи крестьян, заставляя их поочередно работать по несколько месяцев в году в меж­сезонье, когда Нил, выходя из берегов, заливал поля, на которых они трудились. Не имея в своем распоряжении ни колесного транспорта, ни даже вьючных животных и управляясь примитивными ору­диями труда из камня и меди, эти труженики вырубили в скале, об­работали и переправили на стройку более двух миллионов известняко­вых блоков, причем некоторые из них весили до 15 тонн.