§ 2. Отряд из нескольких подразделений 

   Комплекс из НРКМ 1004, более многочисленный, чем клад из Суцунь, может позволить реконструировать расположение нескольких пехотных подразделений, способы их взаимодействия с другими родами войск, различные тактические приемы при боевом соприкосновении с противником. Рассмотрим более детально аньянский комплекс.

   Оружие там найдено в южном проходе царской могилы НРКМ 1004 в Хоуцзячжуане (Хэнань Аньян Хоуцзячжуан, 1970, с. 31-33). Самый нижний, первый, слой комплекса составляли остатки щитов. Выше, вторым слоем захоронено металлическое оружие: шлемы, копья и клевцы. Практически все шлемы сильно повреждены (разбиты на части и раздавлены); первоначально их насчитывали от 50 до 100 экз. Последующие уточненные подсчеты уже на Тайване, куда вывезли материал в 50-е гг., дали несколько иную цифру: 141 шлем. Поскольку шлемы фрагментированы и реконструировать их все целиком не представлялось возможным, подсчеты велись по максимальному количеству однородных деталей - трубочек навершия для крепления султана. На самом деле шлемов было еще больше. Их остатки при эвакуации в связи с начавшейся японо-китайской войной упаковали в 9 ящиков; в ходе неоднократных переездов два ящика потерялись, на Тайвань их прибыло только 7 (Хэнань Аньян Хоуцзячжуан, 1970, с. 33). Учитывая, что эти ящики содержали остатки от 141 шлема, общее число шлемов можно очень приблизительно оценить в 180 экз. Вместе со шлемами найдено 370 наконечников копий с пламевидным пером и овальной в сечении втулкой с двумя полукруглыми ушками, переходящей в прямой стержень, доходящий до самого острия пера (рис.24.1,2). Поверх копий и шлемов залегли 70 проушных клевцов, прямой обух которых украшен значком, обозначающим копье (рис.24.3). Третий слой, лежащий выше всей этой массы оружия, составляли 360 экз. наконечников копий, аналогичных вышеописанным. Они были воткнуты в землю остриями вниз пучками по 10 штук, всего 36 пучков. Во втулках этих копий, в отличие от оружия из второго слоя, не было остатков деревянных древков (Хэнань Аньян Хоуцзячжуан, 1970, с. 31). Видимо, копья из третьего слоя никогда на древко не насаживали. Еще в НРКМ 1004 найдено одно крыльчатое копье и два ритуальных клевца с фигурным обухом. Точных указаний, обнаружены ли они вместе с остальным оружием, у нас нет.

   Всего наступательного оружия найдено 443 экз., а с учетом наконечников копий без древков - 803 экз. По аналогии с проанализированным выше кладом из Суцунь войнов, вооруженных клевцами, логично разместить на флангах отряда, вооружение которого захоронено в Хоуцзячжуане. Поскольку клевцов 72 экз. (70 проушных + 2 с фигурным обухом), глубина боевого построения оказывается равной 36 (72:2) шеренгам. В каждой шеренге могло стоять по 12 воинов (2 клевценосца и 10 копейщиков), всего 432 (12 х 36) бойца. Еще 10 или 11 (если учесть крыльчатый наконечник) копейщиков образовывали короткую первую шеренгу. При построении столь глубокой колонной шлемами могли быть, например, защищены 2-3 первых шеренги, 2 последних и по 2 крайних воина с каждого из флангов средних шеренг. Итого получаем 144 (4 х 36) шлемов на флангах + 24 (8 х 3) в двух последних и второй шеренге + 10(11) в первой = 178 (179) шлемов. Остаются, однако, 360 копий без древков. Можно предположить, что это вооружение резерва, призванного усилить основной отряд, увеличив длину каждой из его шеренг по фронту на 10 (360:36) воинов и доведя ее до 22 человек. Однако в этом случае первая шеренга из 10 - 11 воинов, оказывается, по сравнению со всем отрядом слишком короткой.

   При реконструкции построения в виде глубокой колонны мы включили в подсчеты ритуальное оружие, что нежелательно: у реального боевого подразделения все вооружение должно быть с функциональной точки зрения единообразным. Если учитывать только проушные клевцы, то глубина боевого построения оказывается равной 35 (70:2) шеренгам. Однако ни 440, ни 800 на 35 без остатка, не делятся. Если бы остаток был меньше частного от деления, то можно было бы предположить, что первая шеренга короче других, но остаток оказывается гораздо больше частного, т. е. числа воинов в шеренге. Если принять, что глубина построения была меньше 35 шеренг, то весь отряд из Хоуцзячжуана должен члениться на несколько подразделений: нет смысла помещать колонну воинов, вооруженных клевцами, внутри сомкнутого боевого строя. Роль клевцов как оружия для прикрытия именно флангов уже показана выше. Из скольких же подразделений состоял отряд из Хоуцзячжуана?

     Для этого определим общие делители для числа копий на древках (370), проушных клевцов (70) и их суммы (440). Делителями этих чисел будут 70= 2 х 5 х 7; 370 = 2х 5 х 37; 440 = 2 х 2 х 2 х 5 х 11. Чтобы прикрыть оба фланга подразделения, количество клевцов должно быть четным, т.е. кратным двум, поэтому одну двойку из числа делителей для клевцов следует исключить. Тогда единственным общим делителем для копий, клевцов и их суммы оказывается пять. Следовательно, равных по численности и составу подразделений могло быть только пять. Подтверждает предположение о пяти подразделениях и анализ шлемов из Хоуцзячжуана. Конечно, их точное количество неизвестно, однако из всей массы в 141 экз. по орнаментации начелья выявлены только пять основных типов: три с различными вариантами маски тао-те, один - с крупными розетками и один - с овальными выступами на месте, где должны помещаться рога маски тао-те (рис.14.1-5). Логично предположить, что орнаментированные по-разному шлемы состояли на вооружении разных подразделений, служа их отличительным признаком. Таким образом, и с этой точки зрения всего подразделений оказывается пять.

     В состав одного подразделения входили 88 (440:5) воинов. На каждое из подразделений приходилось 14 (70:5) воинов, вооруженных клевцами и охраняющих фланги, т.е. глубина боевого построения была не менее 7 (14:2) шеренг. Из материалов клада в Суцунь мы знаем, что в первой шеренге, входящей в непосредственное боевое соприкосновение с противником, вооруженных клевцами воинов не было. Следовательно, общая глубина боевого построения оказывается равной 8 шеренгам. В каждой из них стояло 11 (88:8) бойцов. В первой шеренге все 11 воинов были копейщиками, последующие шеренги состояли из 9 копейщиков и двух воинов с клевцами. Для чего же использовались 360 копий, захороненных пучками по 10 штук?

     Конечно, можно предположить, что перед нами вооружение резервного отряда копьеносцев, который при определенных обстоятельствах должен был усилить основные подразделения. Тогда длина фронта каждого из подразделений при сохранении глубины строя увеличивалась на 9 воинов и достигала 20 чел. (360:5 = 72; 72:8 = 9). Но возможно и иное объяснение: 360 копий - это запасное оружие для копьеносцев основного отряда. Из письменных источников мы знаем, что мельчайшее подразделение основу организационной структуры колесничного войска составляли 5 колесниц, а каждой колеснице было придано 72 пехотинца (Конрад Н. И., 1977, с. 65, 289). В сумме это дает 360 (72 х 5), что соответствует числу выявленных подразделений (5) и абсолютно точно совпадает с количеством копий без древков в третьем слое (360), однако отличается на 10 единиц от числа копий во втором слое (370). Можно предположить, что основу отряда составляли 360 копейщиков, а воины, стоявшие с флангов (10 копейщиков и 70 клевценосцев), были им приданы в качестве прикрытия (вспомним, что все 70 клевцов лежали выше копий и шлемов) и при захоронении запасного оружия не учитывались. Примечательно, что обух у всех проушных клевцов украшен значком, изображавшим копье: это должно указывать на принадлежность к копьеносному отряду.

     Подтверждение, что подразделения не увеличивались до 160 человек, а состояли именно из 88 воинов, мы находим в литературном примере, относящемся к эпохе Восточного Чжоу. Известен передаваемый Сыма Цянем исторический анекдот о том, как Хо Люй, вал княжества У, решил проверить умение знаменитого военного теоретика и полководца Сунь-цзы управлять войсками (Сыма Цянь, 1956, с. 70, 71; Конрад Н. И., 1977, с. 159, 160). Князь предложил полководцу обучить военному искусству женщин из своего дворца и для этого приказал позвать 180 из них. Сунь-цзы разделил красавиц на два отряда, во главе каждого поставил по одной из любимых наложниц вана. Когда после двукратных объяснений женщины отказались выполнять строевые приемы, Сунь-цзы объявил виновниками неповиновения командиров отрядов и обезглавил обеих, назначив на их место двух других, и добился тем самым беспрекословного выполнения приказов. Нас в приведенном рассказе прежде всего интересует численность подразделений: если из отряда в 90 человек вычесть казненного командира и его преемника (видимо, сразу назначенного заместителем - вряд ли Сунь-цзы выдергивал из строя первого попавшегося, точнее, попавшуюся, - командир должен обладать известным авторитетом, не случайно первоначально ими оказались именно любимые наложницы), то как раз в отряде и останется 88 рядовых воинов.

     Как именно распределялось в подразделениях защитное вооружение, сказать трудно, поскольку точное количество шлемов неизвестно. Можно предположить, по аналогии с отрядом из Суцунь, что их носили воины двух первых шеренг, что составит 110 шлемов, т. е. меньше, чем реально найдено. Оставшиеся шлемы могли носить воины, стоявшие на флангах. Для 5 отрядов это дает еще 60 шлемов (8 шеренг минус две первых - 6 шеренг; 6 x 2 x 5 = 60). В сумме получается 170 шлемов, что довольно близко вычисленному нами гипотетическому общему числу шлемов. 

§ 3. Тактика 

     Как же взаимодействовали на поле боя пять подразделений отряда из Хоуцзячжуана? Конечно, самый простой ход - увидеть в них традиционные авангард, центр, правый и левый фланги и арьергард. Но если такое построение "крестом" приемлемо для армии в целом, принимая, разумеется, во внимание, что эти пять частей армии обычно не были равны по численности, то вряд ли таким же образом строился на поле боя каждый ее батальон (которому как раз и равен по численности отряд из Хоуцзячжуана). Если отряды строились в одну линию с промежутками, то непонятно, в чем преимущество такого построения перед плотно сомкнутой фалангой: противник мог легко пройти в промежутки между "ротами", напасть на них с тыла и даже отрезать одну из них. Если же применялась фаланга без промежутков, то зачем вооружать воинов на флангах клевцами? Наиболее логичным в данной ситуации видится расположение подразделений в шахматном порядке, на манер римских манипул: три в первой линии и два во второй, напротив промежутков в первой линии.

     Каким было расстояние между иньскими "манипулами"? Очевидно, таким, чтобы подразделения второй линии могли легко войти в него, т. е. примерно в 2 раза больше, чем нормальная ширина подразделения по фронту. Ширину подразделения можно приблизительно определить в 8 - 12 м, по 0,7 - 1 м на бойца: это обычная норма для сомкнутых построений, не мешающая воинам сражаться и в то же время позволяющая им успешно взаимодействовать друг с другом. Напомним, что ширину иньских щитов мы определили в 70 - 77 см, западно-чжоуских - 75 см. Возможный неприкрытый щитом промежуток в 25 - 30 см был необходим для действия правой рукой, держащей оружие. Итак, промежуток между подразделениями был приблизительно равен 15 - 25 м. Такой промежуток легко прикрывать от прорыва вражеских колесниц: 8 -12 м - расстояние, которое одним броском может преодолеть воин, вооруженный клевцом, нанести удар и вернуться на свое место. Конечно, если бы не было второй линии, то колесница могла бы осуществить прорыв на большой скорости, но подразделение второй линии закрывало ей прямой путь, заставляло сворачивать и неизбежно снижать скорость, подставляя для ударов клевцами уязвимый борт.

     В литературе уже отмечалось, что опрокинуть пехоту при прямом ударе в лоб могут «лишь полностью защищенные колесницы, действующие относительно крупными и плотными группами» (Горелик М. В., 1985, с. 183). Как показывают археологические раскопки, иньские колесницы были легкими и, насколько можно судить, незащищенными броней, с довольно низкими бортами - не более 45 - 50 см высотой (Варенов А. В., 1980, с. 165-167; Кучера С., 1977, с. 133-136). Оружие, которое обычно находят в колесницах - лук со стрелами, клевец и иногда крупный нож. Очевидно, что нож - это личное оружие для самообороны в рукопашной схватке. Клевцом, даже не очень длинной, порядка 2 – 3 м рукояти (что, кстати, для иньского времени ни разу не зафиксировано), колесничий не мог нанести пехотному подразделению сколько-нибудь ощутимого вреда, не подвергая серьезной опасности себя, лошадей и экипаж: ведь если даже к пехотинцам подъехать вплотную, развернуться бортом и то нельзя достать дальше первой, в крайнем случае второй, шеренги. А если колесница атаковала пехотное подразделение прямо в лоб, то клевцом не дотянуться даже до головы собственной лошади, не говоря уже о противнике (Ян Хун, 1980, с. 89; Ян Хун, 1977, с. 86, 87). Выходит, что клевец предназначался для обороны колесницы, но в ближнем бою, от наскоков пехотинцев противника. Единственным действенным наступательным видом вооружения для колесничего был лук со стрелами.

     Из этого следует, что тактика для колесницы, действующей против пехоты, - движение на относительно безопасном расстоянии от противника и обстрел его из луков. Расстояние это, с одной стороны, определяется максимальной дальностью эффективной стрельбы, видимо, порядка 100 - 150 м; с другой стороны, оно должно быть таким, чтобы не дать пехотинцам противника, прикрывающим фланги, успеть добежать до колесницы и нанести удар, т. е. порядка 30 - 50 м. Такую дистанцию в доспехах можно пробежать не быстрее, чем за 4 - 7 с, а за это время колесничий успеет прицельно выстрелить по нападающему 1-2 раза, да и сама колесница, разумеется, не будет стоять на месте и увеличит дистанцию. Надо полагать, что колесницы действовали не в одиночку, а группами, по очереди друг за другом проезжая мимо флангов или тыла пехотного подразделения противника, быстро расходуя свой боезапас (10 стрел) (см. § 3 гл.1) и возвращаясь после этого в свое расположение (Горелик М. В., 1985, с. 193). Точно прицеливаться при этом было не обязательно: попасть в 80 - 90 человек, стоящих плотной группой, не составит труда и с довольно солидного расстояния. Практически каждая стрела летела в цель.

     Тактика для колесниц, взаимодействующих с пехотным подразделением, должна была состоять в том, чтобы не дать колесницам противника выйти во фланг и тыл пехотинцам и приблизиться к ним на удобную для стрельбы дистанцию (Кожин П. М., 1985, с. 175). Действенное оружие и здесь - только лук со стрелами. Двигаться по внешней стороне коридора, из которого возможен обстрел, на расстоянии 100 - 150 м от пехотинцев было невыгодно, так как колесницы противника могли проникнуть в этот коридор и стрелять тогда по ним было нельзя без риска попасть в собственную пехоту. Целесообразнее всего было ехать в 20 - 30 м от пехотинцев со скоростью, соответствующей их движению, тогда колесницы противника вынуждены держаться дальше.

     Тактика боя двух колесничных подразделений должна была напоминать тактику боя линейных флотов - движение в колоннах на параллельных курсах и взаимный обстрел из луков. В принципе не исключена возможность, что к борьбе с колесницами противника привлекались и подразделения легкой пехоты, вооруженные метательным оружием. Они могли располагаться и маневрировать в промежутках между подразделениями тяжелой пехоты. Однако какими-либо прямыми или косвенными свидетельствами на этот счет мы в данный момент не располагаем.

     Таким образом, основное пехотное подразделение в иньское время состояло из 88 - 95 воинов, построенных в 8 шеренг. Основная их масса была вооружена клевцами с широким треугольным бойком ("чо") или копьями. Фланги прикрывали воины с проушными клевцами или клевцами с длинной бородкой, которыми можно было действовать как косами. Две первых шеренги были защищены металлическими доспехами: или бронзовыми шлемами, или масками-личинами и нагрудниками. Пять таких подразделений образовывали более крупный отряд, скорее всего, взаимодействующий с колесницами. Строились подразделения в поле, вероятнее всего, в шахматном порядке, на манер римских манипул. 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

     Главным итогом работы, проделанной нами, было создание достаточно подробной классификации и вероятностной типологии оружия для опорных памятников района Аньяна. Другими словами, основная задача, которую мы решили в данной главе, заключалась в том, чтобы проследить, какие изменения происходят с течением времени в иньском оружейном комплексе.

     Основной причиной изменений в оружейном комплексе является совершенствование боевой техники. Оно может идти по линии улучшения технологии изготовления, повышения надежности, эффективности использования оружия и т. п. Например, неуклонный рост доли проушного оружия среди всей массы иньских клевцов "практического применения" в течение I - III периодов легко объяснить стремлением понадежнее закрепить рабочую часть оружия на древке. Однако уже в III периоде появляются клевцы с бородкой с одной, а затем и с несколькими прорезями. В IV периоде они сильно потеснили проушное оружие и стали преобладать как не уступающие по надежности крепления проушным и более технологичные. При отливке клевцы с бородкой не требовали сердечника для проуха, т. е. могли отливаться не в трех, а в двухсоставных и даже односторонних формах.

     Точно так же переход от пламевидных наконечников копий к крыльчатым можно объяснить большей эффективностью последних при действии по незащищенному металлическими доспехами противнику. Крыльчатые копья обладали более длинным режущим краем лезвия, а их ромбическое в сечении толстое перо оставляло долго не закрывавшиеся широкие и обильно кровоточащие раны. Ранее, напротив, края ран довольно легко смыкались после извлечения плоских наконечников пламевидных копий. Овальная втулка, становящаяся преобладающей в IV периоде, была, видимо, технологичнее ромбической или более удобной при закреплении, эффективно препятствуя вращению наконечника копья на древке. Распространение у иньцев в IV периоде длинных и узких, но толстых и очень острых "бронебойных" наконечников копий вызвано появлением на "периферии" у их соседей металлических деталей защитного вооружения.

     Почему же у иньцев отсутствовали металлические детали доспехов и щитов, в то время как их соседи такие детали применяли? Определяющую роль здесь играло наступательное вооружение, от которого призван был защищать воина доспех или щит. У иньцев массовым наступательным оружием ближнего боя были копья и клевцы; у их соседей основной вид такого оружия - это клевцы, часто с широким треугольным бойком ("чо"); копья встречались реже, чем у иньцев, и вряд ли применялись массированно, в сомкнутом строю. Дело в том, что удар клевцом можно нанести только сверху или сбоку; чтобы поразить противника клевцом в лицо или грудь, нужно чтобы он стоял к нападающему боком. Поэтому при фронтальном столкновении сомкнутых боевых порядков от удара клевцом практически нужно было защищать только голову.

     Это и призваны были делать металлические иньские шлемы, и то на относительно ранних этапах существования Инь. Позднее могли выработаться иные приемы защиты: например, удар клевцом сверху легко парировать кромкой щита, поставив на пути древка щит ребром. Соседи иньцев вынуждены были защищаться не только от ударов клевцами, но и от уколов копьями - отсюда необходимость в нагрудной броне и в металлическом умбоне на случай удара копьем в щит. Кроме того, металлические нагрудные бляхи могли быть нужны соседям иньцев для защиты в случае междоусобиц в ближнем рукопашном бою от кинжалов и боевых ножей, распространенных на северных окраинах Иньского протогосударства. У самих иньцев кинжалов не было, но им и защищаться от этого вида оружия не было необходимости, поскольку иньские войска обычно действовали в сомкнутом строю, не допуская противника до рукопашной, когда можно пустить в ход кинжалы. Иное дело, если в обществе существовала традиция поединка, схватки один на один с избранным противником, а не в сомкнутом строю. Например, в западно-чжоуское время для знатных воинов боевые столкновения выливались именно в поединки колесничих. Не случайно в западно-чжоуских погребениях колесничих находят кинжалы и металлические детали нагрудников. 
 

Библиографический список 

На русском языке 

     Варенов А.В. Иньские колесницы // Изв. СО АН СССР. 1980. № 1. С. 112-123.

     Варенов А. В. О функциональном предназначении "моделей ярма" эпохи Инь и Чжоу // Новое в археологии Китая. Исследования и проблемы. Новосибирск, 1984. С. 42-51.

     Горелик М. В. Боевые колесницы Переднего Востока III - II тысячелетий до н.э. // Древняя Анатолия. М., 1985. С. 183-202.

     Кожин П. М. К проблеме происхождения колесного транспорта // Древняя Анатолия. М., 1985. C. 169-182.

     Кожин П. М. Некоторые данные о древних культурных контактах Китая с внутренними районами Евразийского материка // Н. Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение. (К 200-летию со дня рождения): Материалы конф. М., 1977. Ч. 2. С. 24-41.

     Кожин П. М. О характере личной собственности в эпоху Инь-Чжоу // Тринадцатая науч. конф. Тез. и докл.: Общество и государство в Китае. М., 1982. Ч. I. С. 15-19.

     Комиссаров С. А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск: Наука, 1988. 120 с.

     Конрад Н. И. Избранные труды. Синология. М., Наука, 1977. 621 с.

     Крюков М. В. Язык иньских надписей. М.: Наука, 1973. 135 с.

     Кузьмина. Е. Е. Об аньянской линии синхронизации сибирских бронз // Из истории Сибири. Вып. 7. Томск, 1973. С. 31-39.

     Культура Древнего Рима: В 2 т. Т. I. М.: Наука, 1985. 432 с.

     Кучера. С. Китайская археология 1965 -1974 гг.: Палеолит - эпоха Инь. М.: Наука, 1977. 268 с.

     Кучера С. Некоторые проблемы истории Китая в свете радиокарбонных датировок // Этническая история народов Восточной и Юго-Восточной Азии в древности и средние века. М., 1981. C. 47-130.

     Медведев А. Ф. Метательное оружие: (Лук и стрелы, самострел). М.: Наука, 1966. 182 с.

     Сыма Цянь. Избранное. М.: Гос. изд. худ. лит-ры, 1956. 360 с.

     Черненко Е. В. Скифский доспех. Киев: Наукова думка, 1968. 191 с.

     Членова Н. Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М.: Наука, 1967. 299 с.

     Ши Найань. Речные заводи: В 2 т. Т.2. М., 1959. 632 с. 

На китайском и японском языках 

     Археология Шан и Чжоу. Пекин: Вэньу, 1979. 378 с.

     Бронзовые и нефритовые орудия, вновь найденные на стоянке Эрлитоу уезда Яньши // Каогу. 1976. № 4. С. 259-263.

     В Идэ уезда Шилоу провинции Шаньси найдены шанскне бронзы // Каогу. 1972. №4. С. 29 30.

     Важное достижение археологии в районе Пекина - новые замечания о западно-чжоуских могилах с деревянными камерами в Байфу, Чанпин // Каогу. 1976. № 4. С. 246-258, 228.

     Ван Вэй, Хуан Сючунь. Короткое сообщение о раскопках могильника западно-чжоуского царства Янь в Люлихэ в 1981 - 1983 гг. // Каогу. 1984. № 5. С. 405-416, 404.

     Внутренняя Монголия и район Великой стены. Токио-Киото: Тое кокогаккай, 1935. Разд. паг.

     Го Баоцзюнь. Бронзовое оружие Инь и Чжоу // Каогу. 1961. № 2. С. 111-118.

     Го Юн. Краткий отчет о находке шанских бронз в Хоуланьцзягоу уезда Шилоу // Вэньу. 1962. № 4-5. С. 33,34.

     Дай Инсинь. Западно-чжоуские погребения в Хэцзяцунь уезда Цишань, провинции Шэньси // Каогу. 1976. № I. С. 31-38.

     Ду Найсун. Малый словарь древнекитайских бронзовых изделий. Пекин: Вэньу, 1980. 95 с.

     Западно-чжоуские жертвенные захоронения рабов, найденные в окрестностях Пекина // Каогу. 1974. № 5. С. 309-321.

     Иньская могила, найденная к северу от д. Угуаньцунь // Каогу. 1979. № 3. С. 223-226.

     Коротко о полевой археологии 1974 года в Паньлунчэне // Вэньу. 1976. № 2. С. 5-15.

     Краткое сообщение о раскопках III и VIII участков стоянки Эрлитоу в уезде Яньши провинции Хэнань // Каогу. 1975. № 5.С. 302-309, 294.

     Ли Цзи, 0 бронзовых изделиях, найденных в Сяотуне. Ч. 2. Лезвийные орудия // Чжунго каогу сюэбао. 1949. Т. 4. С. 1-69.

     Ма Дэчжи, Чжоу Юнчжэнь, Чжан Юньпэн. Отчет о раскопках в д. Дасыкун вблизи Аньяна в 1953 г. // Каогу сюэбао. 1955. Т. 9.С. 29-90.

     Могила Фу-хао на иньском городище. Пекин: Вэньу, 1980. 14, 242 с.

     Погребение № I с принесенными в жертву рабами в Суфутунь, уезда Иду, провинции Шаньдун // Вэньу. 1972. № 8. С. 17-30.

     Пэн Шифань, Ли Цзяхэ. Отчет о раскопках шанской стоянки Учэн в уезде Цинцзян провинции Цзянси // Вэньу. 1975. № 7. С. 51-71.

     Раскопки жертвенных ям с рабами на иньском городище в Аньяне // Каогу. 1977. №1. С. 20-36.

     Раскопки шанской стоянки Пальлунчэн в уезде Хуанпи провинции Хубэй в 1963 г. // Вэньу. 1976. №1. С. 49-59.

     Се Дуаньцзюй. Раскопки стоянок Чжанцзяцзуй и Цзицзячуань в уезде Юнцзин провинции Ганьсу // Каогу сюэбао. 1980. № 2. С. 187-220.

     Се Циншань, Ян Шаошунь. В селе Шилоу уезда Люйлян провинции Шаньси снова найдены бронзы // Вэньу. 1960. № 7. С. 51,52.

     Сюй Цзюньчэнь. В Цинъяне в Ганьсу найден шанский нефритовый гэ // Вэньу. 1979. № 2. С. 93.

     Тайси-шанская стоянка в уезде Гаочэн. Пекин: Вэньу, 1977. 92 с.

     Тан Цзиньюй, Ван Шоучжи, Го Чанцзян. Краткое сообщение о находках шан-иньских бронз в уезде Чэнгу провинции Шэньси // Каогу. 1980. № 3. С. 211-218.

     Тан Юньмин, Лю Шишу. Шанская стоянка Тайсицунь в уезде Гаочэн провинции Хэбэй // Каогу. 1973. № 5. С. 266-270.

     У Чжэньлу. Иньские бронзы, вновь найденные в уезде Баодэ // Вэньу. 1972. № 4. С. 62-66.

     Хань Вэй, У Чжэньфэн. Раскопки чжоуских погребений в Сицунь, к югу от Чжихуй в уезде Фэнсян // Каогу юй вэньу. 1982. № 4. С. 15-38.

     Хаяси Минао. Китайское оружие эпох Инь и Чжоу. Киото: Киото дайгаку дзимбун кагаку кэнкюдзе, 1972. 469 с.

     Хэй Гуан, Чжу Цзеюань. Клад шанских бронз, найденный в Яньтоуцунь уезда Суйдэ провинции Шэньси // Вэньу. 1975. № 2. С. 82-87.

     Хэнань Аньян Хоуцзячжуан. Тайбэй, 1970. Т. 5. 167 с.

     Цай Фэншу. Разведка шанской стоянки Дасиньчжуан в уезде Цзинань // Каогу. 1973. № 5. С. 272-275.

     Цзинь Ши. Бронзовые изделия // Вэньу. 1976. № 10. С. 84,85.

     Цзоу Хэн. Сборник статей по археологии Ся, Шан, Чжоу. Пекин: Вэньу, 1980. 367 с.

     Чжоу Вэй. Очерки по истории китайского оружия. Пекин: Саньлянь шудянь, 1957. 17, 339 с.

      Чжоу Дао, Чжао Синьлай. Бронзовые изделия, найденные в Пан-цунь, близ г. Хэби, провинции Хэнань // Вэньу цзыляо цункань. Вып. 3. Пекин, 1980. с. 35-40.

     Чжу Пэйчжан, Бу Чжэминь, Чэн Сюэхуа. Бронзовые изделия, найденные в уезде Чэнгу провинции Шэньси // Вэньу. 1966. № I. с. 1-3.

     Чжэн Чжэньсян, Чэнь Чжида. Раскопки могилы № 5 в иньской столице в Аньяне // Каогу сюэбао. 1977. № 2. С. 57-98.

     Чжэн Шаоцзун. Разведка стоянки и могил шанской эпохи в уезде Гаочэн провинции Хэбэй // Каогу. 1973. № I. с. 25-29.

     Чу Шибинь. Западно-чжоуские могилы в Байцаопо, уезда Линтай, провинции Ганьсу // Каогу сюэбао. 1977. № 2. С. 99-130.

     Шанские бронзы периода Эрлиган из Паньлунчэна // Вэньу. 1976. № 2. С. 26-41.

     Ши Чжанжу. Недавние важные открытия на иньском городище с заметкой о стратиграфии Сяотуни // Чжунго каогу сюэбао. 1947. Т. 2. С. 1-81.

     Юань Цзиньцзин, Чжан Сяньдэ. В уезде Пингу города Пекина найдено шанское погребение // Вэньу. 1977. № 11. С. 1-8.

     Ян Баочэн, Ян Сичжан. Отчет о раскопках могильника в западном районе иньского городища в 1969 - 1977 гг. // Каогу сюэбао. 1979. № I. С. 27-146.

     Ян Гочжун. Краткий отчет о раскопках погребений в Эрлитоу уезда Яньши провинции Хэнань // Каогу. 1984. № I. С. 37-40.