Возникновение цивилизации.

Здесь и в дальнейшем термины «Сирия, Финикия и Палестина» будут употребляться исключительно в их древнем значении, когда Сирия включала лишь западную часть современного государства Сирии (от р. Евфрат до Средиземного моря) и отчасти прилежащие области Турции к югу от гор Тавра; древняя Финикия примерно соответствовала современному государству Ливан; древняя Палестина занимала не только территорию, выделенную по решению Организации Объединенных Наций государству Израиль, а также территорию палестинских арабов, но и современную Иорданию (эта часть древней Палестины называется также «Заиорданьем»).

В природном отношении эти области весьма разнообразны. От Египта древняя Палестина была отделена пустыней; сама Палестина — страна природных контрастов: к западу от р. Иорнан она занята нагорьем, а отчасти оазисами и плодородными долинами; плодородная низменность тянется и вдоль Средиземного моря. А на севере поднимаются нередко покрытые снегом вершины. Заиорданье было отделено от остальной Палестины глубокой, заросшей влажным лесом и чащами папируса впадиной р. Иордан и соленым Мертвым морем с его выжженными солнцем, почти безжизненными берегами; горное или холмистое Заиорданье было покрыто степной растительностью, постепенно переходя в Сирийско-Аравийскую полупустыню.

Финикия отгорожена от остальной Передней Азии высоким горным хребтом Ливана c кедровыми и прочими лесами, альпийскими лугами и снежными вершинами. Склоны Ливана, обращенные к морю, покрывала вечнозеленая средиземноморская растительность, и влажные морские ветры, приносившие дожди, делали ненужным искусственное орошение.

К востоку от Ливана расположена Сирия. Ее с юга на север прорезает долина между Ливаном и Антиливаном; в южной части она называется Бека'а, или Келесирией; здесь на юг течет речка Литани, прорывающаяся к морю, а на север — река Оронт (ныне аль-'Аси); за Антиливаном, в сторону Сирийской полупустыни, находился большой оазис Дамаска, а за ним шли бесплодные лавовые поля; караванный путь, которому обычно угрожали скотоводческие племена, проходил через маленький оазис Пальмиру в сторону среднего течения Евфрата. Излучина этой реки составляла в древности северо-восточную границу Сирии. Северная Сирия простиралась от Средиземного моря (куда, пройдя через ныне уже почти не существующие озера и болота, впадала, сворачивая к западу, р. Оропт) до гор Малоазийского Тавра и переправ через Евфрат. Устье Оронта широко открывало доступ ветрам со Средиземного моря в эту холмистую страну, и поэтому она была достаточно плодородна.

Уже из этого описания ясно, что Восточное Средиземноморье (под этим названием можно объединить все эти три исторические области) не представляло собой в природном отношении ничего целостного и единообразного; здесь встречались и пустыни, и плодородные низменности, и нагорья, и вечнозеленая растительность, и болота, и снежные горы. Но не существовало полноводных разливающихся рек, на основе которых могла бы возникнуть обширная ирригационная система, вынуждающая к созданию обширного государства с сильной центральной властью. Страна была в древности богата ценными породами леса, но полезных ископаемых здесь тогда открыли сравнительно мало; если через Сирию и Палестину провозили медь, то она шла либо с юга, с Синайского полуострова, либо с севера, от верховьев р. Тигр, либо с запада — с о-ва Кипр. Лишь позже и на юге Палестины стали добывать медь, железо и естественный асфальт. Зато здесь всегда проходили важнейшие караванные пути — из Египта в Малую Азию и Месопотамию и обратно. Заметим, что если в нашем представлении слово «караван» связывается с вереницей верблюдов, то древние караваны перевозили грузы на ослах; самых выносливых разводили на продажу в дамасском оазисе.

В пещерах Восточного Средиземноморья найдены едва ли не самые архаические останки «Человека разумного». Палестина, Сирия, Малая Азия, горы Верхней Месопотамии и области за Тигром были самой первой родиной скотоводства и особенно земледелия. К XI—Х тысячелетиям до н.э. относится натуфийская культура (названная так по сухому руслу Натуф в Палестине), по мнению некоторых исследователей, созданная первыми носителями афразииских языков; натуфийцьг жили в полуземлянках из глины, песка и камня, жали дикие злаки специальными деревянными серпами с кремневыми зубьями, возможно, начали приручать дикий мелкий скот. В Палестине (в Иерихоне), так же как в Чатал-хююке (в Малой Азии) и в некоторых пунктах Сирии, уже в VIII тысячелетии до н.э. существовали процветающие земледельческие поселки, иногда (как в Иерихоне) обнесенные мощными каменными стенами еще в раннем неолите. Есть основание полагать, что именно Палестина-Сирия была центром расселения одной из групп племен, говоривших па афразииских языках,— семитов; отсюда они распространились по всему Аравийскому полуострову (южноаравийцы и арабы), Восточному Средиземноморью (западные семиты) и Месопотамии (аккадцы). Ни одно из этих племен первоначально пе было вполне кочевым, хотя, чем дальше в глубь степей и полупустынь, занимавших в IV—III тысячелетиях до н.э. всю Аравию, тем большую роль играло овцеводство и тем меньшую — земледелие.

Однако в дальнейшем — может быть, в связи с постоянным движением племен и войск по сиро-палестинским тропам или в связи с недостатком сырья, необходимого для техники медно-каменного и затем бронзового века,— развитие общества здесь определенно замедлилось по сравнению с Южной Месопотамией п Египтом; во второй половине III тысячелетия до н. э. подлинные города-государства типа шумеро-аккадских возникли здесь лишь в Северной Сирии (где процветал, в числе прочих, важный город Эбла, связанный со Средней и Нижней Месопотамией), а также в одном пункте на финикийском побережье — в г. Библ, центре вывоза драгоценного кедра в Египет.

Изучение древнейших географических названий на этой территории и отчасти непосредственные данные египетских и месопотамских текстов заставляют считать, что Восточное Средиземноморье по крайней мере с III тысячелетия до н.э. было заселено различными группами западных семитов. Они могут быть классифицированы по некоторым особенностям их говоров; условно эти говоры можно разделить так: эблаитский говор оседлого населения Северной Сирии и Северо-Западной Месопотамии; аморейские говоры преимущественно скотоводческого населения этих же или несколько более широких территорий; ханаанейские говоры Палестины и Финикии; и арамейские говоры племен, выступивших на историческую арену несколько позже, а пока обитавших в глубине Аравийского полуострова в контакте с племенами арабов.

Помимо этого, с III тысячелетия до н.э. с гор вокруг озер Baн и Урмия (на территории совр. Турции и Ирана), а в конечном счете из Закавказья отдельными волнами через Верхнюю Месопотамию и Сирию шло продвижение хурритских племен, о которых речь шла в предыдущих лекциях; первая волна во второй половине III тысячелетия до н.э. достигла Северной Палестины. При династии Аккаде (XXIII в. до н.э.) в Северную Сирию проникали месопотамские войска, а позже, при III династии Ура (XXI в. до н.э.), на Северную Сирию и Библ временно распространило свою власть царство Шумера и Аккада; несколько позднее начали свои набеги на Палестипу фараоны египетского Среднего царства; Библ на некоторое время становится изолированным центром египетской культуры среди семитского населения (древние египтяне, как известно, говорили на афразийском языке другой, не семитской ветви). Однако к концу III тысячелетия до н.э. Библ и его египетский храм были сожжены: возможно, именно тогда, как гласит предание, на берегах Средиземного моря обосновалась та группа племен, вышедших из Северной Аравии и говоривших на западносемитском наречии ханаанейской группы, которая позже носила имя финикийцев. Севернее Библа сохранился говор аморейского типа, в частности в г. Угарите, впоследствии удачно соперничавшем с Библом.

К концу III тысячелетия до н.э. уже все Восточное Средиземноморье покрывается сетью раннеклассовых городов-государств; города были укреплены стенами, в центре их — святилища и резиденции местных правителей, окруженные лепящимися друг к другу глинобитными и кирпичными домами, обычно двухэтажными, с открытой или зарешеченной галереей на верхнем этаже, где обитали хозяева. В нижнем, часто каменном, хранились запасы и ютились рабы. Города были расположены почти исключительно по долинам; нагорья были мало населены, а по окраинам — в дамасском оазисе, Заиорданье и в других областях на краю пустыни — люди жили в шатрах и весной, когда степи цвели, откочевывали со стадами от засеянных в оазисе полей. Жизнь этих племен красочно описана в древнеегипетской «Повести о Синухете», а позже — в повествованиях Библии о племенных патриархах.

Основной ячейкой общества пастухов-амореев этого времени была родовая община, составлявшая часть племени, а иногда и племенного союза. Власть главы патриархальной большой семьи распространялась помимо его жен и детей также на семьи сыновей, на чужаков, присоединившихся к роду или усыновленных им, на рабов и рабынь. Патриарх распоряжался жизнью и смертью и всем имуществом этих лиц. Делами племенной общинной группы ведал совет «старцев» и вождь, которого выкликали на сходке всех взрослых мужчин-воинов. Время от времени вокруг того или иного предводителя складывались боевые дружины, которые могли явиться ядром родо-племенного ополчения. Иной раз споры между соседями решались единоборством силачей с той и другой стороны.

Оседлое земледельческое население, однако, преобладало. Крупнейший город Северной Палестины — Хацор занял к этому времени площадь в 50 га, очень большую по тогдашним временам. Хацор вел торговлю далеко — даже с Мари на Евфрате. В Финикии и приморской Сирии не только Библ, но и Угарит н ряд других поселков превратились хотя и в гораздо меньшие, чем Хацор (обычно раз в десять), но процветающие городки. Причиной расцвета было раннее развитие торговли в Финикии, и прежде всего с Египтом: финикийцы возили туда на кораблях строительный лес, и египтяне стремились держать в Библе своих царских чиновников. В то же время, как показывают торговая переписка из Каниша в Малой Азии и известия о постоянном следовании египетских царских людей через пастушеские районы, сухопутная торговля через Сирию как с Египтом, так и с Месопотамией и Малой Азией тоже имела серьезное значение. Важнее всего была, конечно, торговля транзитная, но и сама Сирия торговала лесом, вьючными ослами и слоновой костью (в Сирии тогда ещё водились слоны). В соответствии с направлениями торговли, если на побережье ощущалось египетское влияние (в Библе найдено много египетских надписей), то во внутренних частях страны — также и аккадское: здесь не только много людей умели говорить по-египетски, но встречались и такие, кто мог писать клинописью.

Еще недавно считалось, что в III тысячелетии до н.э. внутренняя Сирия не достигла уровня классовой цивилизации; эта точка зрения изменилась после находок итальянской экспедицией на городище Телль-Мардих, под которым скрывался древний город Эбла. Раскопки эти вызвали международную сенсацию, так как распространился слух о том, что найден центр неизвестной ранее империи и что тексты из Эблы якобы подтверждают некоторые библейские легенды. При ближайшем изучения материала предположения эти не подтвердились, а для науки оказалось важным главным образом то, что теперь установлено существование в Сирии уже в III тысячелетии до н.э. цивилизации, не связанной с речной ирригацией.

Тексты из Эблы писаны шумерским письмом, сохраняющим архаические особенности времен РД II, хотя они современны периоду РДIII в Нижней Месопотамии (XXVI—XXIII вв. до н.э.); но предназначены эти тексты для чтения по семитским правилам, однако не по-аккадски, а на ранее неизвестном семитском языке, который условно назван «эблаитским». Большинство текстов — хозяйственные документы, хотя имеются также шумеро-эблаитские словари и небольшое число религиозных текстов.

Эбла представляла собой город-государство, вероятно наиболее сильное в пределах земель по Евфрату, вплоть до долины р. Оронта: от Мари на среднем Евфрате до Катны в Южной Сирии; именно эти земли, возможно, соответствуют ареалу распространения «эблаитского» языка, но государственные пределы самой Эблы были значительно меньше. Вокруг городов здесь обитали уже тогда аморейские скотоводческие племена.

Территория собственно Эблы делилась на центральную (название не поддается прочтению) и периферийную, шум, урубар, Обе части земли были подчинены дворцу (или дворцу-храму), но первая входила в дворцовое хозяйство непосредственно, а люди земли уру-бар были лишь обязаны поставками дворцу; многие из них были оседлыми скотоводами. Существовала ли еще земля, вовсе дворцу не подчиненная, — из документов не видно. Положение лиц, работавших на дворец, видимо, походило на илотское, но это подлежит еще уточнению.

Правитель Эблы носил титул маликум, буквально «тот, кому советуют»; в большинстве позднейших семитских языков, кроме аккадского, этот термин означает «царь», в отрезках текстов, писанных по-шумерски, он называется эн. При маликуме Эблы состояло два советника (в других городах — несколько) и ряд начальников, шаррум (по-шумерски лугадь).

Дворец Эблы выходил на небольшую площадь, обнесенную лоджиями, под одной из них был постамент — возможно, для кресла правителя: здесь принимали послов и купцов из-за рубежа и, вероятно, поставщиков дани из владений самой Эблы. Сам дворец имел усложненную планировку «нанизываемой» структуры — к нему постоянно пристраивались новые помещения, и в конце концов он стал «сползать» с холма-цигадели на плоскость (в пределах городских стен).

Эбла была крупным центром международной торговли; в документах часто упоминаются странствующие торговцы, лу-кар — «люди пристани (рынка)». Во дворце были найдены большие запасы необработанного бадахшанского лазурита (из Афганистана) и обломки алебастровых сосудов из Египта, в том числе с надписями фараонов Хефрена и Пиопи I.

Однако такие товары привозили иноземцы, а не эблаитские торговцы и купцы: просмотр документов показывает тесные связи Эблы только с городами Северной (сирийской) Месопотамия (Абарсаль, Мари), а также с областью за Тигром (Гасур) и с северным Шумером (Киш). Даже Угарит, всего в нескольких десятках километров к западу от Эблы на побережье Средиземного моря, упоминается только в словарном списке названий местностей, но не в деловых документах (этот список восходит к тому же к нижнемесопотамской писцовой традиции). Ни разу не упомянуты ни Библ, ни другие города Палестины и Сирии, не говoря уже о Египте, Малой Азии или Иранском нагорье. Египетские и подобные изделия попадали в Эблу, очевидно, через многих посредников.

Из сообщений царей династии Аккада (Саргона Древнего и Нарам-Суэна) следует, что они совершали походы против Эблы и есть все основания считать, что Эбла была разрушена в правление ее последнего царя, Ибби-Зикира, Нарам-Суэном аккадским в конце XXIII в. до н.э. После этого Эбла вновь возродилась в начале II тысячелетия до н.э., но уже никогда не имела прежнего значения. Население ее к этому времени слилось с окружающими амореями.

В начале II тысячелетия до н.э. в Северной Сирии выдающуюся роль играет могущественное государство Ямхад со столицей в г. Халебе — аморейское по составу населения, аккадское по культуре. А в Южную Сирию (Катна) и даже вплоть до финикийского побережья проникает политическое влияние верхнемесопотамского царя Шамши-Адада I.

В городах-государствах Сирии, о которых мы имеем мало письменных данных (исключение составляют недостаточно изученные архивы XVIII в. до н.э. из г. Алалаха к северу от нижнего Оронта), социальное устройство было, по-видимому, очень сходным с описанным ранее (лекция 8) для хурритского общества Аррапхэ. Это объясняется не только тем, что в Алалахе жило много хурритов, но прежде всего одинаковым характером экономики и уровня ее развития. Любопытно, что здесь царь города иногда жаловал или продавал своим имущественным агентам или просто приближенным целые общины; документы сформулированы именно как сделки дарения или купли-продажи, хотя полагают, что на самом деле речь идет лишь о передаче права получать с этих селений налоги и повинности. По-видимому, существовали как обратимые, так и необратимые сделки об отчуждении земли, иногда скрывавшие изъятие имущества за долги. Ростовщичество было сильно развито. Давали в долг и отдельные хозяева, и целые сельские общины. Очевидно, происходило интенсивное имущественное расслоение общества с обнищанием рядовых общинников; многие из них бежали и становились хапиру(От высказывавшегося ранее предположения о том, что будто в термине хапиру следует видеть древнейшую форму этнического названия «еврей», большинство современных исследователей решительно отказались, и оно поддерживается лишь немногими.), скрываясь в кустарниках Сирии.

Между концом XVIII и началом XVI в. до н.э. произошло просачивание в дельту Пила вооруженных скотоводческих племенных групп — так называемых гиксосов — из Палестины или с Синая. Боевые отряды пришельцев постепенно захватили власть в северных номах Египта, и их вожди стали присваивать себе фараонские титулы. В Египте гиксосы потеряли свою этническую обособленность и слились с местным населением. Остается неясным, в какой мере они сохраняли господство и в местах своего первоначального обитания. Но именно в это время наблюдаются признаки роста благосостояния в городах и сельских местностях Палестины; однако богатые, обширные и комфортабельные дома знати контрастируют с жалкими хижинами бедноты: процесс резкого имущественного расслоения шел и здесь. Палестина не была в это время политически единым целым. На частые междоусобные войны указывают мощные укрепления городов и археологические следы их разновременного разрушения неприятелями. Возможно тем не менее, что палестинские города поминально признавали верховную власть гиксосского царя в г. Аварисе; вторым гиксосским центром могла быть Газа в южной части палестинского побережья.

Митанни и Фараонский Египет.

Во второй половине XVII в. до н.э. царство (или царства) гиксосов в Египте начинает клониться к упадку. С начала XVI в. в Восточном Средиземноморье появляется сразу несколько новых важных политических факторов.

На севере хурритская держава Митанни поглотила мелкие аккадские, хурритские и аморейские царства, не исключая могущественного некогда царства Ямхад за Евфратом, державшего ключи от Сирии. Идри-Ми, один из царей Алалаха этого времени, рассказывает в своей надписи, как в городе его произошел переворот, как он вынужден был бежать на колеснице с одним верным возничим к горным хапиру и провел там несколько лет, прежде чем снова смог овладеть городом, но уже, по-видимому, на условиях признания верховенства Парраттарны, царя Митанни.

Непосредственно государственная власть Митанни к западу от Евфрата вряд ли была когда-либо прочной, но распространение митаннийского влияния было значительным, индоиранские и хурритские имена династов встречаются вплоть до конца XV в. до н.э. в самых разных городах обеих этих стран, притом что языками населения Сирии и Палестины оставались ханаанейские (на юге) и аморейские (на севере), западносемитские говоры (лишь отчасти также хурритские). Такое положение объясняется скорее всего тем, что династы были родичами митаннийских царей, потому что живого индоиранского языка за пределами Иранского нагорья в Передней Азии этого времени не существовало.

Возвышение Митанни совпало со временем, когда были сделаны два важных изобретения, способные обогатить Сирию и Финикию. Около XVIII—XVII вв. до н.э. хурриты Верхней Месопотамии изобрели способ изготовления мелкой посуды из непрозрачного цветного стекла; эта техника распространилась впоследствии также в Финикии, Нижней Месопотамии и Египте, но в течение некоторого времени хурриты и финикийцы были монополистами в международной торговле стеклянными изделиями. Не позже конца XVI в. до н.э. в Финикии открыли способ окраски шерсти в лилово-красный и лилово-синий цвет пурпуром — краской, добываемой из морского моллюска. В связи с этим большое хозяйственное значение приобретает ввоз дешевой некрашеной шерсти из скотоводческих районов Сирии (вероятно, и с Крита, а позже из всей Передней Азии) в Финикию и экспорт оттуда пурпурной шерсти (сама краска была нетранспортабельна). В маленьких городках ханаанейской Финикии стали скапливаться большие запасы хлеба и мегаллических изделий, поступавших в изобилии в обмен па пурпурную шерсть. Начинается оживленная торговля (а также и разбой) финикийцев в более отдаленных частях Средиземноморья. Примерно с 1400 г. до н.э. в Сирии и Палестине как свидетельство происходившей торговли появляется микенская и кипрская керамика; весьма вероятно, что финикийцы стали ввозить морем также испанское олово, что удешевило изготовление бронзы в Передней Азии (но это, может быть, происходило уже позже).

Возросшая роль купцов замедлила развитие в Финикии монархического строя месопотамского или египетского типа: хотя почти в каждом городке были цари, по в целом управление в них носило олигархический характер с известными пережитками первобытной демократии.

Расцвет ханаанейских городов Палестины и Финикии, аморейских и хурритских городов Сирии, которого можно было ожидать в этих условиях, не состоялся из-за начавшегося вскоре после 1600 г. до н.э. египетского завоевания. Гиксосская власть в Египте была уничтожена, и фараоны новой XVIII династии перешли от отдельных набегов к планомерному наступлению на Палестину — Финикию — Сирию. Фараон Яхмес I занял последний оплот гиксосов в Южной Палестине, в последней четверти XVI в. фараон Тутмосис I совершил поход до самого Евфрата; после мирного правления женщины-фараона Хатшенсут со времени ее преемника Тутмосиса III начинается длительное кровавое и систематическое разорение ханаанейских городов. Каждый египетский поход завершался не включением пройденной территории в состав Египта, а лишь грабежом сел и городов (особенно дворцов), угоном скота и людей. Административные мероприятия фараонов были весьма примитивны. Было создано несколько египетских крепостей, контролировавших основные дороги и перевалы. Наличие гарнизонов побуждало местных правителей в течение возможно более длительного времени умиротворять завоевателя дарами и данью; в виде гарантии к египетскому двору забирали в качестве заложников их детей: сыновей воспитывали в духе преданности фараону, дочерей отдавали в его гарем. Но фараоны никогда не пытались распространить внутреннюю административную систему египетского государства на Палестину и Сирию в целом. Небольшие отряды, которые они держали при дворах отдельных царьков, имели значение скорее наблюдательное — взимание налогов, например, не входило в их задачи: и ценности, и рабочая сила выкачивались из Палестины, Финикии и Сирии не регулярным обложением, а более или менее постоянными воинскими походами, сопровождавшимися грабежом и погромами на уже покоренной территории. Списки добычи, высеченные на стенах египетских каменных храмов (хотя, вероятно, не вполне достоверные по приводимым в них цифрам), перечисляют цветные ткани, лес. колесницы, слоновую кость и изделия из нее, золотые и серебряные изделия во множестве, большие количества зерна, масла, десятки и сотни тысяч угнанных людей, сотни тысяч голов скота. Царьки и их знать, несомненно, старались наверстать потерянное усиленной эксплуатацией и закабалением своих же граждан, попадавших в неоплатные долги. Значительная часть населения городов и окрестных сёл, как видно, бежала из них, пополняя ряды хапиру. Потери сиропалестинских государств от египетских нашествий к концу XV в. до н.э. составили уже, видимо, огромный процент населения(Любопытно, что, несмотря па приток десятков тысяч пленных («сотни тысяч» в военных реляциях, возможно, следует считать преувеличением) и на богатую добычу, население Нильской долины, по-видимому, не росло: очевидно, смертность среди эксплуатируемого населения была очень велика).

Хотя фараонам удалось оттеснить митаннийские силы за Евфрат, сломить Митанни они не сумели. Митаннийские цари поддерживали постоянную связь с силами неорганизованного, но непрекращающегося сопротивления фараонам в их собственном сиро-палестинском тылу. Однажды египетским воинам удалось, например, схватить агентов митаннийского царя, несших на шейных шнурках глиняные таблички с клинообразным текстом писем местным царькам. Главное же заключалось в том, что, чем роскошнее и богаче была добыча фараона, тем более замирала торговля по сиро-палестинскому пути, а без нее страна была недостаточно богата, чтобы непрерывно снабжать Египет всеми видами ценностей. В конце концов фараон Тутмосис IV был вынужден договориться о мире и разделе сфер влияния с митаннийским царем Артадамой I. Северная Сирия с выходом к Средиземному морю осталась в зоне Митанни, а в своей зоне египетские фараоны сделали попытку наладить выкачивание средств без ежегодных военных погромов.

Конец XV — начало XIV в. до н.э. выделяются обычно в истории Палестины — Финикии — Сирии в качестве «Амарнского периода» по тому формальному признаку, что это время довольно подробно освещено дипломатическими клинописными документами, сохранившимися частью на городище Телль-Амарна в Египте (древняя столица фараона Аменхотепа IV— Эхнатона), частью на городище Богазкёй (древняя столица царей Хеттской державы). Участники дипломатической переписки пользовались клинописью и разными языками: касситские и митаннийские цари — аккадским (митаинийские — также и хурритским), хеттские — аккадским же и хеттским, царьки Восточного Средиземноморья — странным, искусственным полуаккадским, полуханаанейским языком.

В это время фараон держал своих резидентов в трех пунктах — на юге Палестины, на юге Сирии и на севере Финикии. В остальном порядок управления оставался прежним. Любопытно, что любого местного сиро-палестинского правителя могли именовать тремя разными обозначениями: для фараона он был «человек такого-то города», в дипломатических документах — «градоначальник», а для собственных подданных — «царь». Только правитель Хацора решался называть себя «царем» даже в письмах к фараону. Власть градоправителя, во всяком случае, всегда была ограничена советом старейшин, а в ряде случаев совет или даже «сыны города» (т.е. народное собрание) преспокойно правили городом и без царя и даже непосредственно сносились с другими правителями и с великими державами. Из палестинских городов-государств важнее других были Газру (Гезер), Лахиш, Иерусалим, Мегиддо, Хацор, в Финикии—Библ; важный торговый пункт Угарит на Средиземноморском побережье Сирии принадлежал скорее к митаннийской зоне влияния; в Южной Сирии особое значение имел город Кинза с ханаанейским прозвищем «Священная» (Кудшу; более известен под условным египтологическим обозначением Кадеш). Кинза-Кадеш закрывала доступ с юга в долину р. Оронта.