Крушение египетской мощи окончательно освободило финикийские города от подчинения Египту. Еще сравнительно недавно любой финикийский правитель униженно именовал себя слугой фараона и умолял его о помощи, приблизительно около 1066 г. до н. э. (Коростовцев, 1960, 35) библский царь Чекер-Баал гордо говорит египетскому посланцу Ун-Амупу: «Разве я твой раб? Разве я также раб пославшего тебя?» (Ун-Амун, 2, 12 — 13). Это освобождение происходило достаточно давно. Тот же Чекер-Баал утверждает, что уже при его отце отношения с Египтом строились на основе равноправия (Ун-Амун, 2, 12). Более того, библский царь говорит о посланцах фараона, которые семнадцать лет держались в заключении в Библе и там умерли (Ун-Амун, 2, 51—52). Совершенно неизвестны причины этого заключения, но сам его факт ясно свидетельствует о полном пренебрежении библского правителя к египетскому фараону и его представителям. Этого фараона именуют Хаэмуасом. Хаэмуас — одно из имен либо Рамсеса IX, либо Рамсеса XI (Коростовцев, 1960, 57). Может быть, речь идет о Рамсесе XI, хотя египетская власть в Сирии и Палестине, вероятно, уже не существовала после Рамсеса VI (Helck, 1962, 249; Cerny, 1975, 615), но Рамсес IX был еще относительно сильным государем. Он успешно воевал с ливийцами, поддерживал отношения с палестинским городом Гезером (Перепелкин, 1988, 5б1; Helck, 1962, 249), и Египет при нем еще сохранял свое единство. При Рамсесе XI положение радикально изменилось. Юг полностью отпал, а его фактический правитель Херихор, может быть, еще при жизни самого Рамсеса, принял царский титул. То, что Рамсес XI правил (точнее, номинально царствовал) не менее 27 лет, т. е. много дольше, чем его предшественники (Перепелкин, 1988, 570), в условиях резкого упадка центральной власти можно объяснить только незначительностью этой фигуры. С таким безвластным фараоном уже можно было не считаться, но это не означает; что связи между Египтом и Финикией были прерваны. Они оставались достаточно оживленными. Библ поддерживал тесные торговые контакты (состоял в «товариществе») с правителем Северного Египта Несубанебдедом. В египетском тексте «Путешествия Ун-Амуна в Библ» (1, 59) употреблено семитское слово «хубур», это дает возможность думать, что такая форма объединения сил и средств для совместных предприятий (преимущественно, видимо, торговых) была финикийским изобретением. Можно предположить, что, не имея сил для самостоятельных подобных предприятий, финикийские правители и отдельные крупные предприниматели составляли такие «товарищества» с иностранцами. То, что партнером библского царя выступает танисский правитель, говорит о равенстве обоих партнеров и о том, что в данном случае это «товарищество» было межгосударственным. Последнее, однако, было не единственной формой такого объединения. Далее (1, 59-2, 2) упоминается о существовании такого же «хубура» между си-донскими кораблями и неким Уректером. Контекст не оставляет сомнения и том, что последний, как и Несубанебдед, обитал в Египте, скорее всего в том же Таниce. Кем был этот Уректер, и повествовании о злоклю-чениях Ун-Амуна не уточняется. Ясно, что он был неегиптянином, вероятнее всего, купцом или даже главой целого торгового дома (Helck, 1962, 372, 462). Когда библский царь говорит о пятидесяти сидонских кораблях, находившихся в «товариществе» с Уректером, он умалчивает об их статусе. Так что совершенно не исключено, что эти суда принадлежали не сидонскому царю, а сидонским купцам.
В тексте «Путешествия Ун-Амуна» только мельком упоминается Тир (I, 28). Это не означает, что Тир в то время, т, е. в первой половие XI в. до н. э., был незначительным городом. Само упоминание Тира свидетельствует о его значении как промежуточной стоянки на пути из Египта в Библ. Но еще важнее другое. Содержанием «Путешествия Ун-Амуна в Библ» был рассказ о поездке египетского посланца за лесом именно в Библ. Следовательно, Библ еще оставался главным пунктом связи между Египтом и финикийским побережьем, как это было и в течение предыдущего тысячелетия. Тир же в этом отношении интересовал египтян гораздо меньше. Уже отмечалось, что направлением его интересов было, скорее, западное. И здесь возникает вопрос, насколько эти интересы могли быть удовлетворены в конкретной обстановке XII—XI вв. до н. э.

В годы и десятилетия предшествующие гибели государств Микенской Греции, флот этих государств являлся значительной силой. Разрушение Микен и ряда других городов Эллады нанесло греческому флоту и их морской торговле сильнейший удар. Греция надолго перестала играть активную роль в мореплавании и торговле. Сохранившиеся греческие города, как например, Афины, оказываются в изоляции от внешнего мира (Ленцман, 1963, 202 — 208). Уже говорилось, что гибель Угарита принесла выгоду финикийцам, особенно тирийцам, освободившимся от угаритской конкуренции, но в результате на побережье к югу от Финикии появились новые пароды — филистимляне и чекеры.

Центрами поселившихся в Палестине филистимлян были пять городов, образовавших союз — Пятиградье. Три из них — Газа, Аскалон и Ашдод — находились на побережье, но гавани их были довольно посредственными (Vaux, 1969, 491). Библейские рассказы о борьбе израильтян с филистимлянами рисуют последних народом, заинтересованным, скорее, в земле, чем в море. Конечно, это может быть аберрацией, вызванной характером источника: филистимляне были соперниками евреев в борьбе за господство над территорией Палестины, а не над морем, поэтому морские интересы филистимлян авторов Библии не интересовали. С другой стороны, исследование показывает, что именно филистимляне ввели на Ближнем Востоке тот вид кораблей, который позже будет заимствован финикийцами и станет одним из составных частей финикийского флота, так начинаемых коней (Raban, Stieglitz, 1991, 36). Поэтому полностью отвергать филистимлян как кораблестроителей едва ли стоит. В то же время едва ли надо полагать, что до нанесения филистимлянам жестокого удара Давидом в X в. до н. э. Тир не мог быть процветающим морским центром (ср.: Mazar, 1986, 75). Нам npocтo об этом ничего не известно. Косвенные данные говорят, что напали аскалониты на Сидон по суше, а не по морю. Ун-Амун о филистимлянах вообще не упоминает. В тексте его рассказа в данном месте нет никакой лакуны, и из него ясно, что первую остановку египетский посланец сделал в чекерском Доре (1, 8—9).

Кроме города Дора, Ун-Амун называет и одиннадцать чекерских кораблей, которые прибыли и гавань Библа, чтобы уничтожить отправляемые оттуда в Египет корабли с лесом (2, 62—64, 72). Отсюда порой делается вывод, что речь идет якобы о чекерских пиратах, которые вместе с филистимскими господствовали на море у восточного побережья Средиземного моря и препятствовали мореплаванию (например, Aubet, 1994, 36). В начале своего пути Ун-Амун посетил Дор, не встретив никакого препятствия Более того, дорский правитель поставил ему хлеб, вино и мясо (1, 9— 10), что явно облегчило дальнейшее путешествие. Когда же один из членов команды Ун-Амуна обокрал его, правитель Дора предпринял меры для отыскания вора и совершенно логично и законно отказался возместить убыток, ибо виновником был не его подданный (1, 10—26). После прибытия чекеров в Библ они обосновывали свое требование уничтожить корабли Ун-Амуна тем, что на них отправляются в Египет их враги (2, 72). Видимо, за более чем год, который Ун-Амун пропел и Библе (2, 65—67), возникла какая-то враждебность между чекерами и египтянами, поэтому последние стали восприниматься как враги. Но даже если чекеры действительно являлись пиратами, то они все равно не могли полностью закрыть все иноземное судоходство по Средиземному морю. Приведенные выше сведения о кораблях Библа и Сидона, находившихся и «товариществе» с египтянами, свидетельствуют о сравнительно интенсивном мореплавании между финикийским побережьем и Египтом. По-видимому чекеры обладали значительной морской силой, ибо едва ли их флот ограничивался теми одиннадцатью кораблями, которые прибыли в Библ за Ун-Амуном, но даже при такой ситуации они не смогли помешать Ун-Амуну добраться до Кипра (2, 74-75).

Доказательством существования активного мореплавания и в это сложное время является находка следов кораблекрушения у мыса Гелидония на южном берегу Малой Азии. Корабль, затонувший около 1200 г. до н. э, перевозил груз различных медных и бронзовых предметов, в том числе четыре крупных медных слитка в форме бычьей шкуры, которые раньше считали своеобразной формой денег. Сейчас установлено, что все эти предметы, включая слитки, предназначались для дальнейшей переплавки. Большинство этих вещей происходило с Кипра, а слитки даже имели знаки кипро-минойского письма, но сам корабль кипрским не был. Вещи, найденный в кабине экипажа, недвусмысленно указывают на сиро-финикийское происхождение судна и его команды. Учитывая, что Внутренняя Сирия в это время была практически отрезана от моря, можно смело говорить о финикийском корабле и его экипаже (Bass, 1966, 140—142; Racher, 1983, 367—368). Финикийские торговцы взяли, по-видимому, груз на Кипре и направились с ним в Эгейский бассейн или даже дальше. Были ли они тирийцами, сказать на основании находки невозможно. Но, учитывая западное направление именно тирских торговых кораблей, где Кипр был необходимым промежуточным пунктом, это можно предполагать с большой долей вероятности.

Таким образом, нет никаких сомнении для предположения о сохранении Тиром своих интересов в мореплавании и морской торговле в западном направлении.

На рубеже XII—XI вв. до н. э. неожиданно для финикийцев возникла новая опасность. После некоторого времени упадка снова подняла голову Ассирия, и ее царь Тиглат-Паласар I (1115—1077 гг. до н. э.) предпринял ряд то ли грабительских, то ли завоевательных походов (Дьяконов и др., 1988, 105—109). Во время одного из них ассирийский царь завоевал страну Амурру (данное царство уже не существовало, так. вероятно, называлась западная часть Сирии, прилегающая к Ливану) и, перейдя через Ливан, вторгся в Финикию. Библ, Арвад и Сидон заплатили ему дань. При этом о боях с финикийцами ассирийский царь не сообщает: по-видимому, цари этих городов, испуганные ассирийским нашествием, предпочли «добровольной» выплатой дани откупиться от нашествия. Тиглат-Паласар вступил в Арвад и по морю (видимо, на арвадском корабле) дошел до Цуму-ра, по пути убив дельфина или нарвала (ANET, 275) Характерно, что Тир в сообщении о победах Тиглат-Паласара I не упоминается. Едва ли это надо интерпретировать как отсутствие самостоятельности этого города (ср.: Mazar, 1986, 66). Вероятнее, что по каким-то причинам ассирийский царь не двинулся на юг дальше Сидона.

В рассказе о подвигах ассирийского царя говорится о его морском путешествии из Арвада в Цумур Следовательно, Цумур тоже входил в территорию, подчиненную Тиглат-Паласару I. В то же время не говорится о дани этого города. Видимо, Цумур, игравший большую роль в предшествующее время, в конце XII в. до и. э. уже прежнего значения не имел и, возможно, даже не был самостоятельным. Страбон (XVI, 2, 12) говорит, что область этого города разделили между собой жители Арвада. Связь Цумура с Арвадом вытекает и из рассказа о победах Тиглат-Паласара I. Можно думать, что в период бурных событий, связанных с отступлением Египта и гибелью царства Амурру, Цумур был захвачен Арвадом и включен в его владения (ср.: Helck, 1962. 314).

Однако это ассирийское вторжение осталось единичным эпизодом (Branden. 1975, 149). Сам Тиглат-Паласар I даже не пытался закрепиться на заевфратских землях, а вскоре после его смерти Ассирия вновь вступила в полосу глубокого упадка (Дьяконов и др., 1988, 109— 110). Так что это нашествие не оставило глубокого следа в финикийской истории, и финикийские города после него оставались независимыми.

Источники:   1. Циркин Ю.Б. От Ханаана до Карфагена; М.: ООО "Издательство Астрель"; ООО "Издательство АСТ", 2001