1. Предпосылки образования государства на Крите. Древнейшим очагом цивилизации в Европе был остров Крит. По своему географическому положению этот вытянутый в длину гористый остров, замыкающий с юга вход в Эгейское море, представляет как бы естественный форпост Европейского материка, выдвинутый далеко на юг в сторону африканского и азиатского побережий Средиземного моря. Уже в глубокой древности здесь скрещивались морские пути, соединявшие Балканский полуостров и острова Эгеиды с Малой Азией, Сирией и Северной Африкой. Возникшая на одном из самых оживленных перекрестков древнего Средиземноморья культура Крита испытала на себе влияние таких разнородных и разделенных большими расстояниями культур, как древнейшие «речные» цивилизации Ближнего Востока (Египта и Месопотамии), с одной стороны, и раннеземледельческие культуры Анатолии, Придунайской низменности и Балканской Греции — с другой. Но особенно важную роль в формировании критской цивилизации сыграла культура соседнего с Критом Кикладского архипелага, по праву считающаяся одной из ведущих культур Эгейского мира в III тысячелетии до н. э. Для кикладской культуры уже характерны большие укрепленные поселения протогородского типа, например Филакопи на о. Мелос, Халандриани на Сиросе и другие, а также высокоразвитое самобытное искусство — представление о нем дают знаменитые кикладские идолы (тщательно отшлифованные мраморные фигурки людей) и разнообразные по форме богато орнаментированные сосуды из камня, глины и металла. Обитатели Кикладских островов были опытными мореплавателями. Вероятно, благодаря их посредничеству осуществлялись в течение долгого времени контакты между Критом, материковой Грецией и побережьем Малой Азии.

Время возникновения минойской цивилизации — рубеж III—II тысячелетий до н. э., или конец эпохи ранней бронзы. До этого момента критская культура не выделялась сколько-нибудь заметно на общем фоне древнейших культур Эгейского мира. Эпоха неолита, так же как и сменившая ее эпоха ранней бронзы (VI—III тыс. до н. э.), была в истории Крита временем постепенного, относительно спокойного накопления сил перед решающим скачком на новую ступень общественного развития. Что же подготовило этот скачок? В первую очередь, безусловно, развитие и совершенствование производительных сил критского общества. Еще в начале III тысячелетия до н. э. на Крите было освоено производство меди, а затем и бронзы. Бронзовые орудия труда и оружие постепенно вытесняли аналогичные изделия из камня. Важные изменения происходят в этот период в сельском хозяйстве Крита. Его основой теперь становится земледелие нового поликультурного типа, ориентированное на выращивание трех главных сельскохозяйственных культур, в той или иной степени характерных для всего Средиземноморского региона, а именно: злаковых (главным образом ячменя), винограда и оливы. (Так называемая средиземноморская триада.) Результатом всех этих экономических сдвигов был рост производительности земледельческого труда и увеличение массы избыточного продукта. На этой основе в отдельных общинах стали создаваться резервные фонды сельскохозяйственных продуктов, за счет которых не только покрывалась нехватка продовольствия в неурожайные годы, но и обеспечивались пропитанием люди, не занятые непосредственно в сельскохозяйственном производстве, например специалисты-ремесленники. Таким образом, впервые сделалось возможным отделение ремесла от сельского хозяйства и начала развиваться профессиональная специализация в различных отраслях ремесленного производства. О высоком уровне профессионального мастерства, достигнутом минойскими ремесленниками уже во второй половине III тысячелетия до н. э., свидетельствуют относящиеся к этому времени находки ювелирных изделий, сосудов, выточенных из камня, резных печатей. В конце того же периода на Крите стал известен гончарный круг, позволивший добиться большого прогресса в производстве керамики.

В то же время известная часть общинных резервных фондов могла использоваться для межобщинного и межплеменного обмена. Развитие торговли на Крите, как и вообще в Эгейском бассейне, было тесно связано с развитием мореплавания. Не случайно почти все известные нам теперь критские поселения располагались либо прямо на морском побережье, либо где-нибудь невдалеке от него. Овладев искусством навигации, обитатели Крита уже в III тысячелетии до н. э. вступают в тесные контакты с населением островов Кикладского архипелага, проникают в прибрежные районы материковой Греции и Малой Азии, добираются до Сирии и Египта. Подобно другим морским народам древности, критяне охотно сочетали занятия торговлей и рыболовством с пиратством. Экономическое процветание Крита в III—II тысячелетиях до н. э. в немалой степени зависело от этих трех источников обогащения.

Прогресс критской экономики в эпоху ранней бронзы способствовал быстрому росту населения в наиболее плодородных районах острова. Об этом свидетельствует появление множества новых поселений, особенно ускорившееся в конце III — начале II тысячелетия до н. э. Большинство из них размещались в восточной части Крита и на обширной центральной равнине (район Кносса и Феста). Одновременно идет интенсивный процесс социального расслоения критского общества. Внутри отдельных общин выделяется влиятельная прослойка знати. В ее состав входят в основном родовые вожди и жрецы. Все эти люди были освобождены от непосредственного участия в производительной деятельности и занимали привилегированное положение в сравнении с массой рядовых общинников. На другом полюсе той же социальной системы появляются рабы, главным образом из числа захваченных в плен немногих чужеземцев. В этот же период на Крите начинают складываться и новые формы политических отношений. Более сильные и многолюдные общины подчиняют себе своих не столь могущественных соседей, заставляют их платить дань и облагают всякими иными повинностями. Уже существующие племена и племенные союзы внутренне консолидируются, приобретая более четкую политическую организацию. Закономерным итогом всех этих процессов было образование на рубеже III—II, тысячелетий первых «дворцовых» государств, происшедшее почти одновременно в различных районах Крита.

2. Первые государственные образования. Эпоха дворцовой цивилизации на Крите охватывает в общей сложности около 600 лет и распадается на два основных периода: 1) старых дворцов (2000—1700 гг. до н. э.) и 2) новых дворцов (1700—1400 гг. до н. э.). Уже в начале II тысячелетия наострове сложилось несколько самостоятельных государств. Каждое из них включало по нескольку десятков небольших общинных поселений, группировавшихся вокруг одного из четырех известных сейчас археологам больших дворцов. Как было уже сказано, в это число входят дворцы Кносса, Феста, Маллии в центральной части Крита и дворец Като Закро (Закрое) на восточном побережье острова. К сожалению, от существовавших в этих местах «старых дворцов» уцелело лишь немногое. Позднейшая застройка почти повсюду стерла их следы. Только в Фесте сохранился большой западный двор старого дворца и часть примыкающих к нему внутренних помещений. Можно предполагать, что уже в это раннее время критские зодчие, строившие дворцы в разных районах острова, старались следовать в своей работе определенному плану, основные элементы которого продолжали применяться также и впоследствии. Главным из этих элементов было размещение всего комплекса дворцовых построек вокруг прямоугольного центрального двора, вытянутого по осевой линии всегда в одном и том же направлении с севера на юг.

Среди дворцовой утвари этого периода наибольший интерес представляют глиняные расписные вазы стиля Камарес (их первые образцы были найдены в пещере Камарес неподалеку от Феста, откуда и идет это название). Украшающий стенки этих сосудов стилизованный растительный орнамент создает впечатление безостановочного движения сочетающихся друг с другом геометрических фигур: спиралей, дисков, розеток и т. п. Здесь впервые дает о себе знать тот исключительный динамизм, который станет в дальнейшем важнейшей отличительной чертой всего минойского искусства. Поражает также и цветовое богатство этих росписей. На темный фон цвета асфальта рисунок наносился сначала белой, а затем красной Или коричневой краской разных оттенков. Эти три цвета составляли очень красивую, хотя и сдержанную красочную гамму.

Уже в период «старых дворцов» социально-экономическое и политическое развитие критского общества продвинулось так далеко вперед, что породило настоятельную потребность в письменности, без которой не обходится ни одна из известных нам ранних цивилизаций. Возникшее еще в начале этого периода пиктографическое письмо (оно известно главным образом по кратким — из двух-трех знаков — надписям на печатях) постепенно уступило свое место более совершенной системе слоговой письменности — так называемому линейному письму А. До нас дошли сделанные линейным письмом А надписи посвятительного характера, а также, хотя и в небольшом количестве, документы хозяйственной отчетности.

3. Создание объединенной общекритской державы. Около 1700 г. до н. э. дворцы Кносса, Феста, Маллии и Като Закро бьыи разрушены, по всей видимости, в результате сильного землетрясения, сопровождавшегося большим пожаром. Эта катастрофа, однако, лишь ненадолго приостановила развитие критской культуры. Вскоре на месте разрушенных дворцов были построены новые здания того же типа, в основном, по-видимому, сохранившие планировку своих предшественников, хотя и превосходящие их своей монументальностью и великолепием архитектурного убранства. Таким образом, начался новый этап в истории минойского Крита, известный в науке как «период новых дворцов».

Самое примечательное из архитектурных сооружений этого периода — открытый А. Эвансом дворец Миноса в Кноссе. Обширный материал, собранный археологами во время раскопок в этом дворце, позволяет составить наиболее полное и всестороннее представление о том, чем была минойская цивилизация в эпоху ее наивысшего расцвета. Греки называли дворец Миноса «лабиринтом» (само это слово, по-видимому, было заимствовано ими из языка догреческого населения Крита). В греческих мифах лабиринт — огромное здание с множеством комнат и коридоров. Человек, попавший в него, уже не мог выбраться без посторонней помощи и неизбежно погибал: в глубине дворца обитал кровожадный Минотавр — чудовище с человеческим туловищем и головой быка. Подвластные Миносу племена и народы обязаны были ежегодно тешить ужасного зверя человеческими жертвами, пока он не был убит знаменитым афинским героем Тезеем. Раскопки Эванса показали, что рассказы греков о лабиринте имели под собой определенную почву. В Кноссе действительно было обнаружено огромное по размерам здание или даже целый комплекс зданий общей площадью 16000 кв.м, включавший около трехсот помещений самого разнообразного назначения.

Архитектура критских дворцов в высшей степени необычна, своеобразна и ни на что не похожа. В ней нет ничего общего с тяжеловесной монументальностью египетских и ассиро-вавилонских построек. Вместе с тем она очень далека и от гармоничной уравновешенности классического греческого храма с его строго симметрич ными, математически выверенными пропорциями. Своим внешним видом Кносский дворец более всего напоминал затейливые театральные декорации под открытым небом. Этому впечатлению способствовали причудливые портики с колоннами необычной формы, утолщавшимися кверху, широкие каменные ступени открытых террас, многочисленные балконы и лоджии, которыми были прорезаны стены дворца, мелькавшие повсюду яркие пятна фресок. Внутренняя планировка дворца отличается чрезвычайной сложностью, даже запутанностью. Жилые комнаты, хозяйственные помещения, соединяющие их коридоры, внутренние дворики и световые колодцы расположены, на первый взгляд, без всякой видимой системы и четкого плана, образуя какое-то подобие муравейника или колонии кораллов. (Легко понять чувства какого-нибудь греческого путешественника при виде этого огромного здания: ему действительно могло показаться, что он попал в страшный лабиринт, из которого никогда уже не выберется живым.) При всей хаотичности дворцовой постройки она все же воспринимается как единый архитектурный ансамбль. Во многом этому способствует занимающий центральную часть дворца большой прямоугольный двор, с которым так или иначе были связаны все основные помещения, входившие в состав этого огромного комплекса. Двор был вымощен большими гипсовыми плитами и, по-видимому, использовался не для хозяйственных надобностей, а для каких-то культовых целей. Возможно, именно здесь устраивались так называемые «игры с быками», изображения которых мы видим на фресках, украшающих стены дворца.

За свою многовековую историю Кносский дворец неоднократно перестраивался. Отдельные его части и все здание в целом, вероятно, приходилось восстанавливать после каждого сильного землетрясения, которые бывают на Крите примерно один раз в пятьдесят лет. При этом новые помещения пристраивались к старым, уже существующим. Комнаты и кладовые как бы нанизывались одна на другую, образуя длинные ряды-анфилады. Отдельно стоящие постройки и группы построек постепенно сливались в единый жилой массив, группирующийся вокруг центрального двора. Несмотря на известную бессистемность внутренней застройки, дворец был в избытке снабжен всем необходимым для того, чтобы жизнь его обитателей была спокойной и удобной. Строители дворца позаботились о таких важнейших элементахкомфорта, как водопровод и канализация. Во время раскопок были найдены каменные желоба, по которым нечистоты выводились за пределы дворца. Была обнаружена также оригинально устроенная система водоснабжения, благодаря которой обитатели дворца никогда не страдали от недостатка питьевой воды. В Кносском дворце существовала также хорошо продуманная система вентиляции и освещения. Вся толща здания была прорезана сверху донизу специальными световыми колодцами, по которым солнечный свет и воздух поступали в нижние этажи. Кроме того, этой же цели служили большие окна и открытые веранды. Напомним для сравнения, что древние греки еще и в V в. до н. э.—в пору наивысшего расцвета их культуры — жили в полутемных душных жилищах и не знали таких элементарных удобств, как ванна и уборная со стоком. В Кносском дворце удалось найти как то, так и другое: большая терракотовая ванна, расписанная изображениями дельфинов, и неподалеку от нее устройство, близко'напоминающее современный ватерклозет, были открыты в восточном крыле дворца, в так называемых покоях царицы.

Значительная часть нижнего, цокольного, этажа дворца была занята кладовыми для хранения съестных припасов. В западной части дворца сохранился длинный коридор, прорезавший все это крыло по прямой линии с севера на юг. По обе стороны от него располагались вплотную друг к другу узкие вытянутые камеры, в которых стояли огромные глиняные сосуды-пифосы с выпуклыми рельефами на стенках. Судя по всему, в них хранились вина, оливковое масло и другие продукты. В полу кладовых были устроены выложенные камнем и перекрытые сверху каменными плитами ямы, в которые ссыпалось зерно. Приблизительные подсчеты показывают, что хранившихся здесь запасов продовольствия хватило бы обитателям дворца на многие годы.

Во время раскопок Кносского дворца археологи извлекли из-под земли и скоплений мусора, которыми были завалены сохранившиеся помещения, множество разнообразных произведений искусства и художественного ремесла. Среди них — великолепные расписные вазы, украшенные изображениями осьминогов и других морских животных, священные сосуды из камня (так называемые ритоны) в виде головы быка, замечательные фаянсовые статуэтки, изображающие людей и животных с необыкновенным для того времени правдоподобием и выразительностью, ювелирные изделия тончайшей работы, в том числе золотые перстни и резные печати из драгоценных камней. Многие из этих вещей были созданы в самом дворце, в специальных мастерских, в которых работали ювелиры, гончары, художники-вазописцы и ремесленники других профессий, обслуживавшие царя и окружавшую его знать (помещения мастерских были обнаружены во многих местах на территории дворца). Почти все изделия, найденные в Кносском дворце, свидетельствуют о высоком художественном вкусе изготовивших их минойских мастеров, об исключительном своеобразии и неповторимой прелести искусства древнего Крита. Особый интерес представляет настенная живопись, украшавшая внутренние покои, коридоры и портики дворца. На некоторых из этих фресок изображены растения, птицы, морские животные. На других были запечатлены обитатели самого дворца: стройные загорелые мужчины с длинными черными волосами, с тонкой «осиной» талией и широкими плечами и дамы в огромных колоколообразных юбках с множеством оборок и в туго затянутых корсажах, оставляющих грудь совершенно открытой. Одежда мужчин намного проще. Чаще всего она состоит из одной набедренной повязки. Зато на голове у некоторых из них красуется великолепный убор из птичьих перьев, а на шее и на руках можно разглядеть золотые украшения: браслеты и ожерелья. Люди, изображенные на фресках, участвуют в каких-то сложных и не всегда понятных церемониях. Одни чинно шествуют в торжественной процессии, неся на вытянутых руках священные сосуды с возлияниями для богов (фрески так называемого коридора процессий), другие плавно кружатся в танце вокруг священного дерева, третьи внимательно наблюдают за каким-то обрядом или представлением, расположившись на ступеньках «театральной площадки». Две основные особенности отличают фрески Кносского дворца от других произведений этого же жанра, найденных в других местах, например в Египте: это, во-первых, высокое колористическое мастерство создавших их художников, свойственное им обостренное чувство цвета и, во-вторых, совершенно исключительное искусство в передаче движения людей и животных. Образцом динамической экспрессии, отличающей произведения минойских живописцев, могут служить великолепные фрески, на которых представлены так называемые игры с быками, или минойская тавромахия. Мы видим на них стремительно несущегося быка и акробата, проделывающего прямо у него на рогах и на спине серию замысловатых прыжков. Перед быком и позади него художник изобразил фигуры двух девушек в набедренных повязках, очевидно, «ассистенток» акробата. Смысл всей этой впечатляющей сцены не вполне ясен. Мы не знаем, кто участвовал в этом странном и, бесспорно, сопряженном со смертельным риском состязании человека с разъяренным животным и что было его конечной целью. Однако можно с уверенностью сказать, что   «игры с быком» не были на Крите простой забавой праздной толпы, наподобие современной испанской корриды. Судя по всему, это был важный религиозный ритуал, связанный с одним из главных минойских культов — культом бога-быка.

Сцены тавромахии, пожалуй, единственная тревожная нота в минойском искусстве, которое в целом отличается удивительной безмятежностью и жизнерадостностью. Ему совершенно чужды жестокие кровавые сцены войны и охоты, столь популярные в современном искусстве стран Ближнего Востока и материковой Греции. Если судить по тому, что мы видим на фресках и других произведениях критских художников, жизнь минойской дворцовой элиты была свободна от волнений и тревог. Она протекала в радостной атмосфере почти непрерывных празднеств и красочных представлений. Война и связанные с нею опасности не занимали в ней сколько-нибудь значительного места. Да это и не удивительно. От враждебного внешнего мира Крит был надежно защищен волнами омывающего его Средиземного моря. В ближайших окрестностях острова не было в те времена ни одной значительной морской державы, и его обитатели могли чувствовать себя в полной безопасности. Только так можно объяснить парадоксальный факт, поразивший археологов: все критские дворцы, включая и Кносский, оставались на протяжении почти всей своей истории неукрепленными. В тепличной атмосфере острова с его благодатным средиземноморским климатом, вечно ясным небом и вечно голубым морем сложилась своеобразная минойская культура, напоминающая хрупкое диковинное растение, сложился «национальный» характер минойцев с такими его чертами, ярко раскрывающимися в критском искусстве, как миролюбие, тонкий художественный вкус, жизнерадостность.