Интересный пример повальной коррупции спартанских
властей мы находим у Павсания. Случай относится к тому же времени, о котором писал
Аристотель. В Напоследок добавим, что спартанцы не только охотно
брали взятки, но и сами нередко выступали в роли взяткодателей. Для решения
своих военно-политических задач спартанцы очень рано отработали методику
взяток. Павсаний даже утверждает, что "лакедемоняне - первые из всех, кого
мы знаем, подкупили дарами своего врага, первые, которые победу на поле битвы
сделали покупным товаром" (IV, 17, 2). В качестве примера он приводит
решающий эпизод Второй Мессенской войны - сражение у т. н. Большого рва,
которое мессенцы проиграли из-за предательства своих союзников аркадян.
Согласно Павсанию, Аристократ, царь аркадян, был подкуплен спартанцами (IV, 17,
2). Фукидид в своем рассказе о судьбе героя
Греко-персидских войн, спартанского военачальника Павсания, замечает, что тот
подчинился требованию эфоров и вернулся из Малой Азии в Спарту только потому,
что надеялся "уладить дело подкупом" (I, 131, 2). Павсаний, автор "Описания Эллады", даже
утверждал, что спартанцы были единственными, кто осмелился подкупить Пифию
(III, 4, 5-6). В качестве примера Павсаний приводит случай с царем Клеоменом,
который подкупил дельфийских жрецов, чтобы те объявили его соперника Демарата
не сыном царя Аристона156. После того как это преступление
раскрылось, Клеомен вынужден был бежать из Спарты, а его агенты в Дельфах
лишились своих должностей (Her. VI, 66). В достоверности данного сообщения
Геродота вряд ли можно сомневаться: хорошо зная многие скандальные истории,
связанные с Дельфами, Геродот в данном случае счел нужным сообщить даже имена
тех, через кого действовал Клеомен. Еще одну примечательную историю, свидетельствующую о
постоянных и очень тесных связях спартанских царей с Дельфами, рассказывает
Фукидид. По его словам, царь Плистоанакт исключительно благодаря усилиям Дельф
в Можно
вспомнить также широко развернутую кампанию по подкупу наиболее влиятельных
святилищ как в Греции, так и вне ее, автором которой был знаменитый спартанский
адмирал Лисандр (Diod. XIV, 13, 3-7; Nepos. Lys. 3, 1-4; Plut. Lys. 25, 3-4).
Целью этой кампании было добиться божественной санкции для нового закона о
престолонаследии, который (в случае его принятия) открывал Лисандру дорогу к
царской власти. Вот как объясняет Диодор обращение Лисандра к оракулам:
"Зная исключительную склонность лакедемонян к оракулам, он решил подкупить
пророчицу в Дельфах; ибо он считал, что если ему удастся получить изречение,
соответствующее его замыслам, то он легко добьется своего выбора" (XIV,
13, 3-4). Для такой операции, конечно, требовались значительные средства, что,
однако, противоречит утверждению Феопомпа о крайней бедности Лисандра (Plut.
Lys. 30, 2). Но личная бедность Лисандра вовсе не мешала ему как главе партии
пользоваться средствами своих друзей и единомышленников. Эфор и Диодор говорят
о больших суммах денег (polu; crusivon у Эфора и crhmavtwn
plh'qo" у Диодора), которыми оперировал Лисандр и его агенты для
подкупа оракулов в Дельфах, Додоне и Ливийском оазисе Зевса-Аммона (Ephor. ap.
Plut. Lys. 25, 3-4; Diod. XIV, 13, 33-7). В этой истории больше всего поражает
масштабность акции и циничность ее авторов. Сам факт подобной многоэтапной
авантюры свидетельствует о том, что ничего экстраординарного в подкупе жрецов
Лисандр и его окружение не видели. Просчитался Лисандр только в одном - в
Дельфах, Додоне и Ливии не захотели иметь дело с полуопальным полководцем, и
ему отказали в том, что не раз делали для представителей спартанской элиты,
начиная уже с Ликурга. Эта манипуляция с оракулами, предпринятая Лисандром,
несмотря на свой провал, - бесспорное свидетельство того, сколь давно и хорошо
в среде спартанской знати была отработана методика взяток. В качестве заключения следует отметить, что уже к сер.
V в. взяточничество в среде спартанского высшего сословия воспринималось как
вполне рядовое явление158. Но по-настоящему опасными и
разрушительными для общества процессы, связанные с коррупцией, становятся на
исходе V в. Источники свидетельствуют, что брали взятки и обкрадывали казну не
отдельные "чиновники", а вся спартанская элита вкупе, включая царей,
геронтов, эфоров и генералитет. Наши свидетельства о взятках в силу специфики
источников относятся, как правило, к области внешней политики159.
Что происходило внутри спартанского общества и насколько платными были те или
иные "хлебные" должности, мы можем только догадываться. Хотя, судя по количеству бездарных и продажных
навархов последнего десятилетия Пелопоннесской войны, нельзя полностью
исключить вероятность скрытой купли - продажи выгодных должностей. Тема коррупции в Спарте, конечно, не исчерпывается
данным обзором. Здесь собрана только часть данных, относящаяся главным образом
к классическому периоду. Но и на основании рассмотренных материалов можно
сделать вывод, что коррупция в Спарте приобрела к концу V в. такие масштабы,
что оказывала свое негативное влияние на все сферы жизни гражданского общества,
в том числе резко ухудшая моральный климат в нем. Если говорить о кризисе
греческого полиса IV в., то для его спартанского варианта, бесспорно,
характерна повышенная степень коррумпированности всего общества и особенно его
правящей элиты. *** В
современной науке об античности как в нашей стране, так и за рубежом, принято
считать, что Пелопоннесская война, не будучи сама по себе причиной кризиса
полиса, тем не менее необычайно ускорила его приход160.
Вариативность кризисных явлений в различных греческих полисах определяется
историческими особенностями и специфическими чертами тех или иных гражданских
общин, на почве которых протекал общий для всей Греции IV в. процесс. В Спарте,
чья социально-экономическая и политическая структура в период архаики и ранней
классики была достаточно стабильной, кризис полиса имел свой местный колорит.
Уникальность спартанского варианта кризиса полиса во многом определялась тем,
что здесь негативные для полиса процессы долгое время протекали в скрытой
форме. Греческие историки и философы подметили эту особенность Спарты, где
многочисленные явления кризисного порядка произошли как бы сразу, без всякой
предварительной подготовки. Тот процесс дестабилизации, который имел место в
Спарте на рубеже V-IV вв., воспринимался современниками как некий
единовременный акт или внезапный взрыв, одним ударом разрушивший все структуры
спартанского общества. Как это ни парадоксально звучит, но именно активное
участие и победа Спарты в Пелопоннесской войне сильнейшим образом ускорила те
процессы дестабилизации, которые исподволь накапливались в спартанском
обществе. По словам М. Финли, "трагедия Спарты заключалась в том, что она
не могла жить в вакууме"161. По-видимому, как раз в силу
запоздалого вступления Спарты в полосу кризиса все его проявления носили здесь
исключительно бурный и неожиданный по своей силе характер. Так кризис "верхов" в Спарте выразился в
непрекращающейся на рубеже V-IV вв. партийной борьбе, которая парализовала весь
механизм управления Спарты и привела к большим колебаниям в ее
внешнеполитическом курсе. Выражением кризиса "верхов" можно считать
также попытки лидеров спартанского полиса Лисандра и царя Павсания изменить
существующий порядок с помощью реформ. Неудача, которая постигла обоих лидеров,
- свидетельство политической стагнации общества. Правящая корпорация не желала
ничего менять, апеллируя к законам Ликурга как к Библии. Это привело к тому,
что социально-политический и экономический кризис в Спарте так и не был
преодолен. Даже вступление на престол такой сильной личности, как Агесилай,
кардинально не изменило положения дел. Процесс деградации общества приобрел
черты постоянно текущего процесса, а отдельные проявления его, очевидно, еще
более тщательно, чем раньше, скрывались от внешнего мира. Только случайно мы
узнаем, например, что зимой 370/369 г. в Спарте было раскрыто сразу два
заговора. Источники сообщают об этом ad hoc, в связи с подготовкой к отражению
нападения Эпаминонда на Спарту (Nepos. Ages. 6, 2-3; Plut. Ages. 32; Polyaen.
II, 1, 14). Если относительно первого заговора можно думать, что в нем
участвовали в основном молодые люди (Корнелий Непот называет их adulescentes, а
Полиэн - neanivai), не обладающие полными гражданскими правами (они могли
относиться к любой подобной категории - к гипомейонам, мофакам или неодамодам),
то ядро второго заговора, по-видимому, составляли полноправные спартиаты
(Плутарх их определяет как ajndrw'n Spartiatw'n). Отдельные детали -
оперативность, проявленная Агесилаем, и жестокая расправа над заговорщиками,
которых казнили без суда и следствия162, - очень напоминают реалии,
о которых рассказывает Ксенофонт в связи с заговором Кинадона (Hell. III, 3,
4-11). Наличие подобных заговоров, в которых принимали участие различные
категории гражданского населения, включая даже "равных",
свидетельствует о том, что социально-экономический и связанный с ним
демографический кризис приобрел в Спарте характер затяжной болезни. Усилия
государства, построенного на жесткой кастовой системе, задержать социальные
перемены приводили только к тому, что смертельная болезнь загонялась внутрь. Правящая корпорация была вынуждена расплачиваться за
свою неподвижность, косность и эгоизм постепенным и ничем не сдерживаемым
сокращением своих членов. В Спарте "успешно" действовал только один
механизм - превращение граждан в люмпенов, обратный путь удавалось совершить
только единицам. В период классики спартанская государственная система
постепенно эволюционировала от традиционной аристократии к клановой олигархии,
при которой правящая элита стала гораздо менее зависима и подотчетна рядовым
членам гражданского коллектива, чем это было раньше. Появление в конце V в. т.
н. малой экклесии (Xen. Hell. III, 3, 8), функционирующей рядом с обычной,
большой, возможно, является симптомом окончательного отделения верхов общества
от его низов. В такой обстановке не могли не развиться коррупционные процессы,
которые прежде всего затронули правящее сословие. Лисандр и возникшая вместе с
ним новая аристократия уже начинали ориентироваться на другие, не полисные
ценности, мечтая не столько о пожизненном членстве в герусии, сколько о
доходной должности за границей. Раскол гражданского коллектива, который стал
свершившимся фактом после принятия закона Эпитадея, лишил Спарту самого
главного ее преимущества - политического, социального и морального единства
общества. Прежде монолитное сообщество распалось на две неравные части:
праздную элиту, владеющую всеми богатствами страны, и столь же праздную люмпенизированную
массу полуграждан - гипомейонов, способных только на то, чтобы стать наемниками
за границей. Это была очень опасная тенденция: государство из-за эгоистической
и недальновидной политики правящего сословия постепенно теряло своих граждан. Через
150 лет царям-реформаторам Агису и Клеомену уже, собственно говоря, не с кем и
не для кого было проводить свои реформы. Общий кризис, охвативший Спарту на рубеже V-IV вв.,
так и не был преодолен. Спартанская история IV-III вв. - это история постепенной,
но неуклонной деградации, следы которой можно проследить во всех сферах
общественной жизни, в отличие, например, от Афин, где, несмотря на политическую
нестабильность общества, вполне успешно развивались экономика и культура. Список
использованной литературы: 135 Так, у Исократа в "Бусирисе" читаем:
"Если мы все станем подражать жадности и праздности спартанцев, то сразу
же и погибнем, как вследствие недостатка средств к существованию, так и в
результате войн друг против друга" (20 / Пер. М. Н. Ботвинника, А. И.
Зайцева). 162 Как пишет Плутарх, "Агесилай, посовещавшись с
эфорами, приказал убить их без суда, хотя прежде ни один спартанец не
подвергался смертной казни без судебного разбирательства" (Ages. 32). У
спартанских властей, по-видимому, были очень серьезные основания для
немедленной и противозаконной казни заговорщиков. Такое могло случиться, только
если речь шла о готовящемся государственном перевороте. Источник: Печатнова Л.Г. История
Спарты (период архаики и классики). СПб.: Гуманитарная Академия, 2001. 510 с.
ISBN 5-93762-008- Источник: http://www.centant.pu.ru/centrum/publik/books | |
| |
Просмотров: 1156 | |
Всего комментариев: 0 | |