Эпоха гражданского мира.

Полтора столетия, разделяющие окончание борьбы сословий (закон Гортензия 287 г. до н.э.) и начало гражданских смут (реформа Тиберия Гракха 133 г. до н.э.), считаются золотым веком Рима-полиса и нередко сравниваются с классическим периодом в истории древней Греции. В это время римляне ведут успешные войны в основном за пределами Италии, а в самом Риме царят мир и относительное согласие. Поскольку все социальные конфликты внутри гражданского коллектива удавалось улаживать мирным законным путем, массовых народных движений и выступлений не было.

Во II в. до н. э. в разных районах Италии несколько раз вспыхивали волнения рабов, и римские магистраты для подавления их, вместо того, чтобы перебрасывать из провинций военные силы, нередко вооружали местных крестьян и пресекали эти выступления прямо в зародыше.

Со II в. до н.э. статус римского гражданина становится особенно почетным и завидным. Порциевы законы, принятые в этом столетии, окончательно отменили телесные наказания для граждан в Риме и Италии и значительно ограничили их для тех из них, кто проходил военную службу в провинциях. В мирное время римских граждан нельзя было держать в тюрьме, подвергать пыткам, а также приговаривать к крупным штрафам, изгнанию или смертной казни иначе, чем судом народного собрания.

Со 167 г. до н.э. римские граждане уже больше не платили трибут. После успешных войн они получали львиную долю военной добычи и земельных наделов на отвоеванных у противника территориях. И в провинциях, и в дружественных царствах они пользовались массой привилегий и неформальных преимуществ. Стоило попавшему в беду римлянину гордо произнести: Я римский гражданин, как местные власти немедленно приходили ему на помощь, а обидчики рассыпались в извинениях.

Когда в 80-ые годы II в. до н.э. римляне выводили латинские колонии на отнятые у цизальпинских галлов земли, они столкнулись с нежеланием массы безземельных граждан получать землю в обмен на римское гражданство. Римским властям пришлось изменить старые обычаи и начать выводить колонии римских граждан, куда не допускались союзники-италики. В отличие от латинских их называют гражданскими колониями. Кроме того, с этих пор римляне перестали создавать новые муниципии, поскольку их власти в Италии уже ничего не угрожало. Тем самым дистанция между гражданином и союзником, римлянином и италиком стала еще больше.

В это же время в сенат от властей латинских колоний начали поступать жалобы на то, что их общины не могут выполнять свои обязательства перед Римом, поскольку латинские граждане, пользуясь правом переезда, массами переселяются в Рим и муниципии, чтобы получить римское гражданство. В ответ беглецов насильственно водворили обратно, а право переезда обусловили такими ограничениями, что воспользоваться им стало фактически невозможно. Между римским и латинским гражданством выросла непроходимая пропасть. Римские граждане высоко ценили свой особый статус и связанные с ним привилегии. Они не желали делиться ими с кем бы то ни было.

Однако все эти привилегии сами по себе не обеспечивали привольного и беззаботного житья. Для римского гражданского коллектива были характерны имущественные и социальные различия, постепенно углублявшиеся на протяжении III II вв. до н.э. К концу эпохи гражданского мира пропасть между низами и верхами римского общества была едва ли не шире, чем между гражданами и негражданами.

Государственный строй Рима в эпоху гражданского мира.

Социальные различия между римскими гражданами усугублялись олигархическим характером Рима-полиса.

Формально верховная власть в Риме, так же как и в любом полисе, принадлежала римскому народу, то есть совокупности всех римских граждан. В представлении людей той эпохи, римский народ и римское государство это одно и то же, поэтому союзные Риму государства назывались друзья и союзники римского народа, а власть Рима над завоеванными и подчиненными странами владычество римского народа. Как уже говорилось выше, нормальное правильное государство, противопоставляемое тирании и деспотии, именовалось в Риме республика (res publica), букв. общее дело. По определению Цицерона, государство является достоянием народа.

В соответствии с этими представлениями, народное собрание в Риме после окончания борьбы сословий обладало всей полнотой власти: только оно принимало законы, объявляло войну и заключало мир, избирало всех высших должностных лиц (магистратов) и представляло собой верховный суд по преступлениям, совершенным римскими гражданами. Однако на практике оно было в немалой мере подконтрольно сенату и магистратам и далеко не всегда выражало волю большинства римских граждан.

Для того чтобы выяснить, насколько велик был разрыв между теорией и практикой, и сколь обширны были реальная власть и влияние римской олигархии, необходимо, во-первых, разобраться в том, как работали основные органы власти и управления Римской республики: народное собрание (комиции), магистраты и сенат, а во-вторых, в том, что представляло собой римское общество, какова была социальная структура Рима-полиса.

Комиции и конции. В Риме этой эпохи функционировали два вида народных собраний: центуриатные и трибутные комиции. С ними были связаны политические митинги (конции), на которых происходило предварительное обсуждение предложений, выносившихся на утверждение комиций.

Центуриатные комиции, связанные с делением граждан на имущественные классы и центурии, назывались также большими комициями или войском и созывались на Марсовом поле, предназначенном для военных парадов и учений. Они решали вопрос об объявлении войны или заключении мира, выбирали высших магистратов (консулов и преторов), возглавлявших во время войны армию, и вершили суд по самым тяжким преступлениям, каравшимся лишением римского гражданства или смертной казнью. Они также могли принимать законы, но это происходило крайне редко.

В III в. до н.э. они были реформированы и стали несколько более демократичными, чем раньше. Теперь голоса всадников и граждан первого класса составляли меньше половины от общего числа, но даже и после этого в них, по свидетельству Цицерона, сохранялся перевес богатых граждан над бедными, а пожилых над молодыми.

Трибутные или малые комиции, голосовавшие по территориальным округам (трибам), в гораздо большей мере были способны выражать волю большинства римских граждан. Их главной задачей было принятие новых законов и выборы низших магистратов (эдилов, квесторов и народных трибунов). Они также вершили суд над гражданами, чьи преступления карались наложением штрафа.

Трибутные комиции созывались гораздо чаще центуриатных и решали очень широкий круг вопросов. Начиная со II в. до н.э. они приобретают более важное значение в политической жизни, чем центуриатные комиции.

В отличие от народных собраний в демократических греческих полисах и большие и малые комиции были плохо приспособлены для выражения воли большинства граждан.

Из-за многочисленности римских граждан и зачастую отдаленности их местожительства от Рима даже наиболее важные комиции и конции мог посещать в лучшем случае лишь каждый пятнадцатый или каждый двадцатый из них.

Самыми активными участниками комиций были граждане, проживавшие в самом Риме, но поскольку почти все они входили в четыре городские трибы, при голосовании в трибутных комициях у них было всего лишь четыре голоса против 31 у граждан, числившихся в сельских трибах. При голосовании в комициях самые отдаленные от Рима сельские трибы, как правило, были представлены немногочисленными зажиточными гражданами, которые могли себе позволить такое дорогое удовольствие как путешествие в Рим. В центуриатных комициях рядовые горожане в большинстве своем также не могли играть сколько-нибудь значительную роль из-за низкого имущественного ценза.

Повестка дня и комиций, и конций целиком и полностью зависела от созывавших их магистратов, которые председательствовали на них, и от сената, заранее обсуждавшего вопросы, выносившиеся на утверждение комиций и принимавшего по ним предварительные решения. В отличие от греческих демократий в Риме рядовые граждане были лишены права политической инициативы.

Рядовые участники комиций и конций не могли обсуждать выносившиеся на их рассмотрение вопросы. На комициях они только голосовали, а на конциях слушали выступления магистрата-председателя и тех высокопоставленных магистратов и сенаторов, которым он предоставлял слово. Свое мнение об их речах они могли выражать лишь аплодисментами и шиканьем. Обстоятельного обсуждения важных политических вопросов с разбором всех аргументов за и против не проводилось. Настоящие политические дебаты велись в сенате, а не на конциях. Не случайно граждане греческих демократических полисов, активно участвовавшие в политических дебатах, на сессиях народного собрания сидели, а римляне на комициях и конциях всегда стояли.

Голосование в комициях было открытым, что позволяло самым высокопоставленным и влиятельным гражданам контролировать своих клиентов и оказывать давление на остальных участников голосования. Немалые политические возможности были у магистрата-председателя, который мог отказаться представить на голосование в избирательных комициях кандидатуры неугодных ему соискателей.

В результате всех этих ограничений и по содержанию своей деятельности и по своему внешнему облику римские комиции сильно отличались от греческой экклесии. Римские солдаты, которые в военное время несли гарнизонную службу в греческих городах, оказавшись свидетелями горячих дебатов на заседаниях местных народных собраний, приходили в изумление от этого странного и непонятного им зрелища.

Некоторые современные исследователи полагают, что народное собрание в Риме вообще не играло самостоятельной роли в политике, являясь лишь объектом манипуляции со стороны мощных олигархических клик, послушным проводником чужой политической воли. Однако, как указывают их оппоненты, политическая роль комиций была неоднозначной, а конкретные результаты их голосования, как правило, непредсказуемыми.

И действительно ни одному политику победа на выборах не была заранее гарантирована. Даже самым знатным и спесивым кандидатам в магистраты приходилось пожимать на Форуме мозолистые руки будущих избирателей и просить их о содействии. Когда какой-то из них попытался пошутить над этими мозолями, спросив простого крестьянина, не служат ли ему руки для ходьбы, он в результате с треском провалился на ближайших выборах. Незнатным соискателям случалось побеждать знатных, а законопроектам, ненавистным подавляющему большинству сенаторов, становиться законами.

Когда на голосование ставились вопросы, жизненно важные для рядовых граждан, относившиеся к их домашним интересам, например, о распределении земельных наделов, установлении нормы долгового процента, даровании прав гражданства союзникам или выборах консула, под командованием которого избирателям предстояло отправиться на особенно тяжелую и опасную войну, никакое давление сверху и никакие манипуляции не приводили к желательным результатам.

Магистратура. В республиканском Риме, как и в любом демократическом греческом полисе исполнительная власть принадлежала выборным должностным лицам, получавшим ее от народа, то есть от граждан, и обязанным осуществлять ее под контролем и в интересах всего гражданского коллектива. Римляне называли таких должностных лиц магистратами, а греки, как правило, архонтами. Оба этих слова означают начальник или правитель. При общем сходстве римских магистратов и греческих архонтов, между ними имелись также существенные различия.

Во II в. до н.э. должность магистрата была коллегиальной (каждый магистрат мог отменить приказ своего коллеги по должности), срочной (обычно годичной), безвозмездной и подотчетной. Нельзя было занимать несколько должностей одновременно или одну и ту же несколько лет подряд. Повторное занятие той же самой должности разрешалось лишь в виде редкого исключения. В самом Риме все магистраты находились под контролем народных трибунов, имевших право вето. В большинстве случаев свои обязанности магистраты осуществляли открыто и публично на глазах у сограждан.

Магистраты, находившиеся в Риме, принимали самые важные решения только после обсуждения их в сенате с учетом мнения большинства сенаторов. Магистраты, вершившие суд в провинциях, консультировались с высокопоставленными сотрудниками из своей когорты, а командовавшие армиями, обсуждали свои планы и решения в военном совете, главную роль в котором играли офицеры из сенаторов и всадников. Отказ от такого порядка действий мог привести в Риме к отмене принятого решения народным трибуном или коллегой по должности, а в военной обстановке он мог пройти безнаказанно, если единолично принятое решение приводило к победе, в противном же случае магистрату грозило последующее судебное разбирательство и суровый приговор.

Магистраты подразделялись на старших и младших, но поскольку все они получали свою власть непосредственно от народа, старшие магистраты, как правило, не могли отдавать приказы младшим. В случае сотрудничества между ними старшие магистраты опирались скорее на свой авторитет, чем на полномочия.

За халатное исполнение своих обязанностей, превышение полномочий или злоупотребление ими магистраты после окончания срока службы могли быть отданы под суд.

Все это вместе взятое препятствовало чрезмерному сосредоточению власти в одних руках, представлявшему опасность для республиканского строя.

Вместе с тем при исполнении своих обязанностей магистраты (особенно находившиеся в провинциях) действовали более свободно и самостоятельно, чем их греческие коллеги. В эту эпоху римские полководцы и наместники во время своей службы отчитывались (причем весьма нерегулярно) только перед сенатом и лишь в том, что касалось военных действий.

По окончании срока своих полномочий они должны были представить в сенат финансовый отчет и выступить перед народом на Форуме с речью о своих заслугах и достижениях, но достаточно было просто взойти на трибуну и сказать: Я сделал все что мог, и пусть те, кто может, сделают лучше. Этим все и завершалось, если только никто не обращался в суд с обвинениями против бывшего магистрата.

Суд над провинившимся магистратом редко заканчивался обвинительным приговором, но даже, если он проигрывал процесс, то в худшем случае мог отделаться штрафом или изгнанием и провести остаток жизни с комфортом и без забот в каком-нибудь соседнем с Римом союзном италийском городе.

В демократических Афинах должностные лица отчитывались перед народным собранием несколько раз в году, а итоговый отчет сдавали перед судом, оправдываясь в каждом мельчайшем упущении по службе. В случае обвинительного приговора их ожидали конфискация имущества или смертная казнь. Некоторые из них, оказавшись не в состоянии отчитаться за свои действия, кончали жизнь самоубийством, не дожидаясь приговора.

Чтобы баллотироваться на пост магистрата, римлянин должен был принадлежать к всадническому сословию и прослужить не менее десяти лет в кавалерии. Всаднический ценз составлял 400 тысяч сестерциев, но поскольку избирательная компания и последующая политическая карьера требовали особенно на первых порах немалых расходов, и были связаны с запретом самых доходных занятий: ростовщичества, торговли, откупов и подрядов, как правило, лишь самые богатые всадники с состоянием в несколько раз выше этого ценза домогались выборных должностей.

Таким образом, магистратуры были зарезервированы за наиболее богатыми и влиятельными членами высших сословий, составлявшими примерно один процент от общей численности римских граждан. Поэтому современные исследователи нередко называют членов сенаторского и всаднического сословий политической элитой или политическим классом.

В демократических греческих полисах выборные должности за немногими исключениями мог занимать любой добропорядочный гражданин.

Магистраты могли отдавать распоряжения (эдикты), имевшие обязательную силу в течение срока их полномочий, вершить суд в пределах своей компетенции, созывать комиции и конции и председательствовать на них. Старшие магистраты и народные трибуны созывали заседания сената и вели их в качестве председателей. У многих магистратов (консулов, преторов, квесторов) наряду с гражданскими имелись и военные полномочия: на войне они были полководцами или старшими офицерами.

У магистратов был небольшой штат помощников (аппариторов), которые являлись государственными служащими: писцов, посыльных, глашатаев и охранников. Кроме того, им помогали их родственники, друзья, клиенты и рабы. Таким образом, в Риме, как и в других полисах, не было четкой грани между государственными служащими и частными лицами, между дружбой и службой. Друзей политика многие античные авторы называют его мыслящими орудиями.

Младшие магистраты. Квесторы, эдилы и народные (плебейские) трибуны считались младшими магистратами, поскольку у них не было высшей военной и судебной власти.

Квесторы управляли государственным казначейством, находившимся в Риме, и его отделениями в провинциях и в армиях. Два городских квестора принимали все поступления в государственное казначейство (эрарий) и производили по распоряжению консулов и сената все выплаты из него. Они заведовали также находившимся в эрарии государственным архивом и следили с помощью казначейских писцов, входивших в число аппариторов, за финансовой отчетностью.

Квесторы, находившиеся в провинциях и при армиях, также принимали поступления в казну, выдавали плату воинам и заботились о снабжении армии. Кроме того, они выполняли различные поручения наместников и полководцев и могли замещать их в случае необходимости. Хорошие отношения со своим квестором могли помочь наместнику или полководцу успешно сдать финансовый отчет. С должности квестора римские политики обычно начинали свою карьеру. Она могла быть использована для того, чтобы обзавестись высокопоставленными друзьями.

Эдилы осуществляли попечение о Городе, выполняя в отношении самого Рима примерно те же самые обязанности, которые в наше время принадлежат мэру и городской администрации. Они ведали городским благоустройством и снабжением Рима продовольствием, контролировали рынки, пресекая использование фальшивых мер и весов, торговлю недоброкачественным товаром и спекуляцию хлебом, поддерживали общественный порядок и общественную мораль, наблюдая за трактирщиками, сводниками, содержателями публичных домов и игорных притонов, и штрафуя их в случае необходимости. Эдилы обычно были председателями трибутных комиций, когда те выступали в качестве суда.

Одной из главных обязанностей эдилов была организация игр и празднеств в честь богов-покровителей Рима. Чтобы игры прошли с особенной пышностью и блеском и надолго запомнились гражданам, эдилы, как правило, тратили в дополнение к государственным средствам свои собственные и прибегали к помощи друзей и клиентов. Роскошные игры могли подорвать их семейное состояние и исчерпать кредит, но одновременно обеспечить успешную политическую карьеру, поскольку благодарные избиратели поддерживали их на следующих выборах. Во II в. до н.э. пост эдила гарантировал доступ в высшее сенаторское сословие, поскольку эдилициев (бывших эдилов) зачисляли в сенат.

Народные (плебейские трибуны) выделялись из числа прочих младших магистратов, так как их функции были не административными, а политическими. Своей политической активностью в Риме трибуны превосходили не только младших, но и старших магистратов. По свидетельству Полибия, трибуны обязаны действовать всегда в угоду народу и сообразовываться с его волей. В их обязанности входила как защита интересов отдельных граждан, так и всего плебса в целом. Трибуны могли достигать этого, с помощью своего права вето, накладывая запрет на любые решения и действия властей, угрожающие интересам народа.

Кроме того, они могли и должны были выступать в качестве вождей и организаторов плебса, выдвигая на утверждение комиций законопроекты, защищающие его интересы. Они нередко созывали конции, где обсуждались политические решения, непосредственно касавшиеся плебеев. Они могли вызвать на конции любого старшего магистрата и учинить ему допрос в присутствии собравшейся на Форуме толпы. Иногда они призывали провинившихся политиков к суду народного собрания и вели судебное разбирательство в качестве председателей.

Таким образом, в соответствии со своими обязанностями трибуны были лидерами легальной оппозиции власти аристократии и сената, воплощая собой демократический элемент римской политической жизни. Однако сами трибуны, как правило, не принадлежали к народу. Многие из наиболее политически активных трибунов происходили из знатных плебейских родов. Поэтому их положение было двойственным: они являлись одновременно и частью политической элиты и противовесом ее чрезмерному политическому могуществу.

Правящая олигархия стремилась использовать народных трибунов в своих интересах, превратить их в своих ставленников. Некоторые из них, прозванные прислужниками знати, пытались с помощью права вето противодействовать своим товарищам по должности, запрещая выдвигать на утверждение комиций законопроекты, не пользующиеся поддержкой в сенате, другие защищали от военного набора богатых и знатных юношей. Однако такие трибуны представляли собой скорее исключение, чем правило. Явное противодействие интересам и воле народа могло разрушить политическую карьеру отступника и даже привести к его отрешению от должности постановлением народного собрания.