Правительство Империи, несомненно, знало о том, что варвары ис­пользуют примитивные методы ведения войны. Однако оно решило еще более усилить свое военное превосходство принятием двух политических решений: I) оно запретило экспорт стратегических материалов из Импе­рии враждебным племенам, II) оно определило места на границе, где вар­варам было разрешено торговать с римлянами, во всех же остальных ме­стах торговля была запрещена. При этом приграничная торговля должна была находиться под контролем.

С начала III века и даже несколько раньше экспорт оружия, доспехов, лошадей, вьючных животных, денег, точильных камней, железа, зерна, соли и всего, что могло представлять военную ценность (включая залож­ников), стал считаться тяжким преступлением. Конечно, иногда эти то­вары контрабандой перевозились за границу, как об этом хорошо было известно Каракалле. В период с 370 по 375 год к этому списку были добавлены вино и растительное масло и, примерно в это же время, золото. Интересно, что в это время и позднее запрет налагался не только на экспорт «неприятелю», но и всем варварам вообще независимо от того, находились ли они в состоянии войны с Империей или нет. В 420 году были приняты меры, чтобы запрещенные товары не попали к варварам морским путем: при отплытии любого судна местные чиновники тща­тельно выясняли, куда оно направляется. За год до этого произошло зна­менательное событие. Асклепиад, архиепископ Херсонеса (Крым), обра­тился к императору с прошением. Он просил освободить из тюрьмы людей, осужденных за то, что они раскрыли варварам секреты кораблестроения. Император помиловал осужденных, но пригрозил смертной казнью вся­кому, кто поступит так в будущем. Трудно сказать, о каких именно варва­рах шла речь, во всяком случае, вряд ли кочевники гунны из Южной Рос­сии собирались стать пиратами. В 456 году император Восточной империи Маркиан ликвидировал последний пробел в законодательстве.

Он объявил, что отныне смертной казнью будет караться продажа любо­му представителю варваров, прибывшему в Константинополь или любой другой римский город, а также любому варвару, прибывшему под любым предлогом, оружия — нагрудных лат, щитов, луков, стрел, мечей и любо­го другого оружия, а также снарядов и железа, как кованого, так и некова­ного. Любая продажа или дарение этих предметов будет считаться угро­зой безопасности Империи и актом измены. Товары, принадлежащие лицу, заключившему подобную сделку, будут конфискованы, а продавец предан смертной казни²¹. Прокопий упоминает об этом законе сто лет спустя и отмечает, что в его время он все еще действует. Он отмечает, что в резуль­тате действия закона народы, живущие на берегах Красного моря (о кото­рых он рассказывает в соответствующей части своей книги), не могут купить у римлян ни железо, ни какой-либо другой металл. Он также рас­сказывает о мерах, принятых Юстинианом в районе Геллеспонта и Бос­фора с целью «выяснить, не было ли отправлено к варварам что-либо из вещей, запрещенных к вывозу с римской территории».

Автор Expositio Totius Mundi повествует о купцах из Нисибиса и Эдес-сы, которые обогатились благодаря посредничеству между Персией и Рим­ской империей: они торговали всем, «кроме бронзы и железа, потому что бронзу и железо не разрешено передавать врагу».

Этот вопрос имеет большее значение, чем может показаться на первый взгляд. Даже персидский царь не мог вооружить свою армию так, как этого требовала полномасштабная война с римлянами в 337 году. Однако его ресурсы были огромны по сравнению с ресурсами северных варваров. Так, немногочисленный народ буры, воевавший с императором Коммодом в конце II века, неоднократно был вынужден просить римлян даровать им перемирие с тем, чтобы они могли перевооружиться и про­должать борьбу! В 562 году посланцы кочевников-аваров приехали в Кон­стантинополь и занялись покупкой оружия, так как планировали в скором времени напасть на римлян. Но им не повезло. Римляне хорошо знали об их намерениях: они взяли плату за оружие, но затем арестовали послан­цев и оружие у них забрали.

Тех, кому было разрешено свободно торговать на границе и заходить на римскую территорию, было немного. Все эти случаи казались римским ав­торам достойными упоминания. Гермундуры, германское племя, чья терри­тория граничила с Империей в окрестностях Регенсбурга на Дунае, были «лояльны» к римскому правительству, в чем оно имело возможность убе­диться. Поэтому им, единственным среди германцев, в середине I века н. э. было позволено не только торговать на римском берегу Дуная, но и пересе­кать его в любом месте, продвигаться в глубь провинции Реция без всякого надзора и продавать и покупать товары где угодно. Они даже имели право, по желанию, заходить в Аугсбург {Augusta Vindelicorum), торговый город, лежащий на пути из Италии, который вел через перевал Бреннер к рейн­ским армиям. Они могли смотреть на дома и виллы римлян, что было важным военным преимуществом в том случае, если бы они планировали на­беги на жителей провинции. Нам неизвестно, почему гермундуры получи­ли такую привилегию. Все, что мы знаем, — это то, что они были «лояль­ны» к римлянам. Однако другие германские народы могли бы назвать такое поведение гермундуров предательством.

Торговцев из других германских племен, если они и получали разреше­ние входить в римские провинции, разоружали на границе, и дальше они путешествовали в сопровождении военного конвоя. Торговать им позволя­лось только в крепостях, расположенных вдоль границы. Они не имели права продвигаться в глубь территории, и, таким образом, все, что они ви­дели во время посещения провинций, — это военные лагеря и оружие сол­дат. Это зрелище должно было заставить варваров хорошо подумать, преж­де чем совершить набег. Не случайно тенктеры жаловались жителям Кельна в 70 году нашей эры на то, что их с позором заставляют разоружаться, прежде чем пересечь Рейн, передвигаться под надзором и к тому же платить за право въезда на римскую территорию. Жители Кельна, несмотря на свое сложное положение в нестабильном 70 году, согласились отменить въездную плату и таможенную пошлину на товары, ввозимые в Империю и вывозимые из нее через их город, однако они не сняли запрета на переправу германцев через Рейн ночью или с оружием. По сути дела, гермундурские торговцы были в I веке единственными, кто имел привилегию ехать куда угодно и разносить свои товары от города к городу, от виллы к вилле. Впрочем, они, как считают, недолго наслаждались своей удачей. В конце II века маркоман-ны из Богемии, видимо, получили право свободной торговли, а везеготы на несколько лет вырвали это право военной силой в середине IV века.

В имеющихся описаниях Маркоманнских войн Марка Аврелия в кон­це II века подобные ограничения на право въезда в римские провинции упоминаются достаточно часто. В 169—170 годах в Паннонии Марк Авре­лий решил, что с политической точки зрения будет правильно заключить великодушный договор с квадами и другими племенами. Однако, несмот­ря на свое великодушие, он отказал им в праве свободного выхода на римские рынки, «дабы маркоманны и язиги, которых квады поклялись не принимать и не пропускать через свою территорию, не смешались с ними и, выдавая себя за квадов, не следили за римскими позициями и не поку­пали все, что хотят». Позже Марк Аврелий заключил договор с маркоман-нами и язигами: в отношении маркоманнов он отменил разрешение сво­бодно торговать вдоль границы (мы не знаем, когда они добились этой привилегии) и определил «места и дни взаимной торговли». Он освобо­дил язигов от всех условий, навязанных им ранее, «кроме тех, которые касаются запрета собираться вместе и вести торговлю». Он не позволил им пользоваться своими судами на Дунае и запретил ступать на дунай­ские острова. Кроме того, они могли проходить через задунайскую про­винцию Дакию для торговли с роксоланами только в том случае, если правитель Дакии им это разрешит.

Таким образом, Валент следовал сложившейся римской практике, ког­да в 369 году, после победы над везеготами, он ограничил деятельность везеготских торговцев двумя городами вдоль границы по нижнему тече­нию Дуная. (К сожалению, названия этих двух городов до нас не дошли.) До этого на протяжении нескольких лет везеготы имели право свободно­го доступа в приграничные города, но, по мнению римского правитель­ства, они использовали эти торговые места для нанесения ущерба жите­лям провинций. Надо сказать, что эта торговля была выгодна для обеих сторон, и для римлян, и для готов. Есть также основания считать, что некоторые крупные римские землевладельцы участвовали в этой торгов­ле, так что меры, принятые Валентом, нанесли серьезный ущерб торгов­цам тех городов, в которые везеготы теперь не допускались. Точно так же Диоклетиан, когда он в 298 году ограничил торговлю с Персией в городе Нисибис на Тигре, вряд ли заслужил благодарность жителей Пальмиры и Бостры. Интересы торговцев в обоих случаях были второстепенны по сравнению со стратегической политикой правительства. То, что сделал Валент, было не единственной подобной акцией на северной границе в IV веке. В 371 году один римский военачальник, служивший на Дунае, приказал своим солдатам построить в северной Паннонии форт (burgus, как он его называет) «по имени Коммерциум, ибо именно по этой причи­не он и был построен». Эта фраза, несомненно, означает, что в этом райо­не (около Грана) варварам, жившим за Дунаем, разрешалось торговать только в Коммерциуме. (Форт, кстати говоря, был построен за сорок во­семь дней.) Мы знаем, что основным предметом импорта, осуществляв­шегося сарматами — варварами, населявшими эту часть приграничья, — были рабы. Впоследствии археологи обнаружили и другие места, такие как Зелигенштадт на Майне, где действовали торговцы-варвары.

Подобные ограничения были в силе еще и в V веке. На восточной границе и римские, и персидские купцы могли торговать только в Нисиби-се, Каллинике и Артаксате. Эти ограничения были введены для того, что­бы военные секреты не стали известны врагам. Все товары, продаваемые в других местах, подлежали конфискации, а торговцы — высылке. В VI веке торговля все еще ограничивалась Нисибисом и Дарой. Далеко от этих мест, в Африке, в городке под названием Арзугис, местные варва­ры поклялись своими богами, что будут вести себя хорошо. Их клятва была передана либо декуриону, отвечавшему за эту часть границы, либо трибуну, который затем выдал им письменный сертификат в подтвержде­ние того, что они принесли такую клятву. Эти рабочие-иммигранты наме­ревались стать носильщиками или охранниками урожая. (Их присутствие вызвало у одного из последователей св. Августина вопрос: не заражают ли эти варвары урожай тем, что клянутся ложными богами? Если затем это зерно перемелют в муку, из муки испекут хлеб и этот хлеб съест хри­стианин, не будет ли этот христианин осквернен? Человек, написавший это, видимо, любил перестраховаться.) Надо признать, однако, что ни один из римских императоров-христиан не был христианином настолько, что­бы закрывать варварские рынки по воскресеньям, как это иногда делали средневековые правители.

Существовало несколько причин столь долговременного ограничения торговли. Делалось это с целью держать торговлю под постоянным наблю­дением, а причины были стратегического характера. Ни у одного автора мы не найдем указаний на то, что эти ограничения были введены для защиты отечественных товаров. Одной из причин была необходимость предотвра­тить экспорт оружия, которое могло усилить варваров. Я уже упоминал о том, как в 169-170 годах римляне боялись, что если варварам разрешить пересекать границу, они купят «все, что хотят» (см. с. 16). Очевидно, более всего варвары нуждались в оружии и доспехах. На втором месте была про­визия, с которой участники будущего набега могли продержаться после того, как их собственные скромные припасы иссякнут. В конце концов, торгов­цы могли на самом деле оказаться не только торговцами, но одновременно воинами и разбойниками: у римлян уже был большой опыт общения с тор­говцами, которых пускали в приграничные города. Действительно, наши источники говорят о том, что поведение германцев в римских городах каза­лось окружающим буйным и противозаконным.

Кроме того, торговцы могли передавать своим соплеменникам за гра­ницей подробную информацию о римских оборонительных сооружениях и о передвижении войск. Они также могли узнать о расположении бога­тых вилл и других объектов набегов; без этой информации разбойники вынуждены были бы тратить время на поиски добычи и пропитания и могли даже исчерпать свои запасы продовольствия, не найдя им пополне­ния. Римские торговцы, перевозившие свои товары за восточную грани­цу, также представляли опасность: они могли раскрыть врагам военные секреты; и поэтому им, как и персам, было разрешено торговать только в Нисибисе, Каллинике и Артаксате. Римляне из собственного опыта зна­ли, какую ценность представляет информация, которой располагают тор­говцы, причем Юлий Цезарь был не единственным римским военачаль­ником, сумевшим выгодно использовать их сообщения.

В 468-469 годах, сразу после падения империи Аттилы, в Константино­поль прибыло посольство от «детей Аттилы». Послы надеялись догово­риться о мирном соглашении, которое бы вновь открыло для гуннов торго­вые города вдоль римской границы. Однако император Лев I считал, что народ, принесший неисчислимые беды Империи, не заслужил того, чтобы пользоваться привилегией торговли с римлянами, и гуннское посольство окончилось неудачей. Просьба гуннов об открытии рынков несет важную для нас информацию. Незадолго до 468 года восточное правительство по­чувствовало себя достаточно уверенно для того, чтобы закрыть для гуннов торговые города, причем не только на границе, но и везде. Эта мера была, видимо, связана с законом Маркиана от 456 года, возобновлявшим запрет на экспорт оружия. Можно говорить о том, что, запретив гуннам покупать римское оружие и торговать в римских городах, Восточная империя окон­чательно сломила и без того подорванную мощь гуннов. После 468 года о потомках гуннов Аттилы почти ничего не слышно.

Томпсон Э. A. Римляне и варвары. Падение Западной империи / Пер. с англ. Т. О. Пономаревой; под ред. М. Е. Килуновской. — СПб.: Издатель­ский Дом «Ювента», 2003. — 288 с.