Греко-римские интеллектуальные связи в эпоху конца Республики (часть 4)

Римляне также могли писать по-гречески, чтобы их сочинения были доступны ученому греческому миру. Так Цицерон написал по-гречески записки о своем консульстве и просил Аттика сделать так, чтобы они стали известны в Афинах. (Cic.Ep., XXVII, 1,2). Аттик в ответ тоже написал сочинение о консульстве Цицерона и тоже по-гречески. Плутарх рассказывает, что Лукулл одинаково хорошо владел и латынью и греческим и в молодости даже поспорил с друзьями, оратором Гортензием и историком Сизенной, что напишет историю марсов стихами или прозой, на латыни или на греческом, как выпадет жребий. Ему выпало писать прозой и на греческом. Плутарх знал о существовании какой-то истории марсов на греческом языке и считал, что это может быть история Лукулла (Plut.Luc.,1). В принципе, все римляне из высших слоев общества должны были владеть греческим языком. Но этому противоречит многое. Во-первых, хотя Варрон в "Академическом сочинении" Цицерона и говорит, что те, кто хотят ознакомиться с греческой литературой, прочтут ее и по-гречески, а те, кто не прочтут по-гречески, не будут читать и на латыни. Таким образом, он отказывает в образованности тем, кто не владеет греческим языком. Цицерон с ним соглашается, в общих чертах, но возражает, что отечественную литературу стали бы читать и те, кто владеет греческим и те, кто его не знает. (Cic. Acad., I,2-3). И действительно, опрометчиво было бы утверждать, что греческим владели все в Риме (естественно среди знати), так как мы знаем, что даже Август так толком и не выучил греческий и должен был написать речь сначала по-латыни, а потом переводить на греческий. (Suet. Aug. 89, 1).

                Но все же, большинство, как мы видели, греческим владело и римляне могли спорить только о степени владения им. Цицерон очень гордится своим греческим. "Этому греческому грек завидует", - пишет он о языке своего сочинения о консульстве (Cic.Ep., XXVI, 6). Вообще римлянам было присуще желание быть лучше греков. Так Плутарх пишет о том, что Аполлоний Молон, выслушав речь Цицерона, опечалился за Грецию, утратившую первенство в красноречии. Этот сюжет, видимо, возник в прославлявшей Цицерона историографии, но он, конечно, был приятен любому римлянину. Цицерон пишет, что римляне превзошли греков во всем, осталось только превзойти их в науке. Цицерон посвятил свои занятия этой цели. Он пишет, что римляне могут создать что-нибудь стоящее в области философии. (Cic.Tusc., I,1-2).

                Однако, если греческая культура вызывала у римлян зависть, то сами греки пробуждают скорее отрицательные эмоции. Цицерон пишет что достичь с ним дружбы удается немногим, особенно грекам. (Cic. Ep. Fam., XIII, 78). Цицерон выделяет национальные качества греков, которые ему не симпатичны: лживость, легкомыслие, угодливость, служение не долгу, а обстоятельствам. (Cic. Ep. LIII, 4, 14). Жизнь в Афинах кажется Цицерону нелепой. ((Cic. Ep. CXCIX, 1). Но Цицерон возмущается не только нравами греков. Он упрекает и их научные методы. Он пишет, что чуть было не поверил слухам, как какой-нибудь грек–историк. (Cic. Ep., CCLI, 17-18). Кроме того, грек–оратор для римлянина – это прежде всего школьный учитель. Поэтому в трактате Цицерона "Об ораторе" Красс, когда его просят порассуждать на отвлеченную тему, возмущается: "Вы хотите, чтобы я, как какой-нибудь грек, может быть, ученый, может быть, развитой, но досужий и болтливый, разглагольствовал перед вами на любую тему, которую вы мне подкинете?" (Cic, De Orat., I, 22). Таким образом, он считает, что греки с удовольствием используют софистический метод, не думая о здравом смысле, о практичности своей речи, о житейской мудрости.

                Поколение рубежа I и II вв. до н.э. еще не проявляло откровенного уважения к греческой культуре. Так Красс у Цицерона говорит, что хорошо бы было, если бы наши ораторы вообще не были знакомы с греческой наукой. (Ibid., III, 36). И даже Цицерон, который в письмах и в своих сочинениях не скрывает своего увлечения греческой культурой, в речах изображает невежество. Так, например, в речи против Верреса он говорит: "Из них одна, мраморное изображение Купидона, изваяна Праксителем; как видите, я, производя следствие по делу Верреса, заучил даже имена художников. (Cic. In Verr. IV, 4). Здесь он изображает себя совершенно чуждым греческого искусства, и признает любовь к нему греков их странной особенностью. (Ibid., 124).

                Итак греки: лживые, ленивые, болтливые, досужие и угодливые. Однако, как это не парадоксально, римляне считали, что именно у греков, то есть греческих философов, можно научиться нравственности. Например, еще Катон Старший учился у пифагорейца Неарха и в результате, "слушая эти речи он еще более полюбил простоту и умеренность" (Plut. Cat.Maj., 2). Часто римлянин и выбирал себе учителя больше по нравственным качествам. Так Брут избрал себе наставником не Антиоха Аскалонского, а его брата Ариста, в искусстве рассуждений стоявшего позади многих философов, но никому не уступавшего воздержанием и кротостью нрава" (Plut. Brut, 2). А Цицерон слушал Филона, так как "он из всех внушал римлянам восхищение и любовь не только своим учением, но и нравом (Plut. Cic., 3). По той же схеме описывают и то, что привлекло Цезаря и Цицерона в Аполлонии Молоне, "он славился не только ораторским искусством, но и своими нравственными достоинствами" (Plut. Ces., 3). Возможно, римляне стремились держать при себе или поддерживать знакомство с философами и риторами, которые отличались нравственными достоинствами в качестве некоей компенсации. Так, живший при легендарно богатом Крассе перипатетик Александр восхищал его своей умеренностью и Красс поддерживал его в этом, всякий раз требуя у него назад выданный ему на время плащ.

                Греки, как мы видели, живя в Риме, не могли существовать самостоятельно. До того, как Цезарь даровал римское гражданство всем преподававшим благородные искусства и врачам, жившим в Риме (Suet. Jul., 41,3), чтобы привлечь их в Рим в большем количестве, до этого грекам было совершенно необходимо покровительство знатных римлян (впрочем, они предпочитали приобрести его и позже, чтобы получить доступ в высшие круги). Однако греки, не являясь римскими гражданами, все-таки не были совершенно устранены от политической жизни в Риме. Если грек постоянно находился в  свите римлянина, тот мог пользоваться его советами. Некоторые, как, например, Феофан, включались в политическую жизнь настолько активно, что среди политических дел теряется их деятельность научная. О том, что римляне посвящали греков в самые сокровенные детали своей политической жизни, свидетельствует случай с Артемидором из Книда, который на почве греческой литературы сошелся с кружком Брута и узнал все о заговоре.

Греки, очевидно, вникали в проблемы тех римлян, которые им покровительствовали. Но и греки, жившие в Азии, беседовали с приезжавшими к ним римлянами о вопросах политики. Так, когда Помпей приехал на Лесбос, после Фарсальского сражения, к нему пришел Кратипп, перипатетик, и пытался подбодрить Помпея, который жаловался на провидение (Plut.Pomp., 75). Кратипп, вообще, как нам кажется, охотно общался с теми, кто противостоял в данный момент "официальному Риму". Так, в то же время, когда он встретился с Помпеем, он обучал находившегося на Митилене Гая Марцелла, удалившегося в изгнание после победы Цезаря (Cic. Brut, 250). У него же обучался и Брут, удалившийся в Афины после убийства Цезаря (Plut. Brut., 24).

Беседовал с римлянами о политике и Антиох Аскалонский. Так, если верить Плутарху, Цицерон обучался в Афинах, мечтал не участвовать в политической жизни, а целиком посвятил себя философии, но Антиох "настоятельно советовал посвятить себя государственным делам" (Plut. Cic., 4). И тогда Цицерон оставил философию и стал больше времени уделять красноречию, готовя себя к деятельности на форуме.

               Вникая в политические дела, греки заботились не только о выгоде их покровителей, но могли в результате помочь и собственным городам и решить какие-либо проблемы. Так Плутарх пишет о двух случаях, когда греческим городам была дарована свобода ради происходивших из них интеллектуалов греков. Помпей дал свободу Митилене, ради своего любимца Феофана (Plut.Pomp., 42), а Цезарь объявил свободными граждан Книда в Азии, ради составителя мифов, Феопомпа (Plut. Ces., 48)

                Греки и сами приезжали в Рим в качестве послов от своих городов. Примечательно, что весьма часто это были известные риторы и философы. Так философ Посидоний приезжал к Марию в качестве посла от Родоса (Plut.Mar., 45). Аполлоний Молон тоже приезжал в Рим послом от Родоса к Сулле (Cic. Brut., 312). Поэтому нет ничего удивительного что в 155 г. в Рим было послано посольство из глав философских школ. Греки любили отправлять в Рим послов – философов, а в Риме любили их принимать. Цицерон считает, что именно потому греки отправили в Рим философов, что римляне любили с ними общаться: "никто бы их не вызвал из их училищ и не избрал бы для такого поручения, если бы в тем времена иные наши первые люди не отличались уже усердием к науке". (Cic. Tusc.IV, 5).

                Итак, греки – интеллектуалы, общаясь с римлянами, выполняли много разных функций. Во-первых, на них держалось, в основном, грамматическое, риторическое и философское образование. Во-вторых, как это не парадоксально, римляне приписывали им воспитательные заслуги. В-третьих, греки вникали в политические проблемы римлян и давали свои советы. Была и четвертая заслуга греков – они составляли сочинения о деяниях своих патронов. Так Антиох, скорее всего, касался похода Лукулла в своем сочинении "О богах". Об этом сочинении мы знаем только то, что Антиох сказал в нем о битве Лукулла при Тигранокерте, что "солнце еще не видело ей подобной" (Plut. Luc., 28). Архий писал о своих покровителях Лукуллах и Метеллах (Cic. Ep. XXII, 15). Ну и конечно, Феофан описывал восточные походы Помпея (Plut. Pomp., 37). Так что римляне были заинтересованы в общении с греками.


Литература:

[1] Wight Duff J. A Literary History of Rome From the Origin to the Close of the Golden Age. N.Y., 1960. P. 74.

2 Однако, позже, в 155 г. в римском Сенате будет использоваться переводчик для перевода речей греков – послов.

3 Sarton G. A History of Science. Hellenistic Science and Culture in the Last Three Centuries B.C. Canab., 1959. P. 139.

4 Wight Duff J. A Literary History of Rome… P. 79.

5 Sarton G. A History of Science… P. 251.

6 Целлер Э. Очерк истории греческой философии. СПб, 1996. С. 177.

7 Lomas K. Rome and Western Greeks 350 BC – AD 200. London, 1993. P. 110.

8 Моммзен Т. История Рима… С. 296.

9 Bowersock G. Augustus and the Greek World. Oxford, 1965. P. 63.

10 Lomas K. Rome and Western Greeks… P. 111.

11 Целлер Э. Очерк истории… С. 210.

12 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. СПб, 1994. С. 204.

13 Целлер Э. Очерк истории… С. 209.

14 Sarton G. A History of Science… P. 147.

15 См.: Ярхо В.Н. Парфений и его сборник // ВДИ, 1992, № 1. С. 252-256.

16 См.: Wiseman T.P. Cinna the Poet and other Roman Esseys. 1974. P. 46-58.

17 Гаспаров М.Л. Цицерон и античная риторика // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994. С.16.

18 Anderson, W.S. Pompey, His Friends and the Literature of the First Century B.C. Berkeley/Los Angeles, 1963. P. 35.

19 Ibid. P. 41.

20 Шопина Н.Р. Папирусные свидетельства об обучении неродному языку в греко-римском Египте // ВДИ, 1992, № 2. С.111.

Категория: КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО РИМА | Добавил: konan (29.10.2008)
Просмотров: 1134 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]