ЧАСТЬ 1

Военное напряжение Рима было тем суровее, что неизбежные издержки на выплату жалованья полевым войскам покрывались не из податей, взимаемых с каких-либо подчиненных городов, как это было в Афинах, а попросту налогами. Предание приурочивает введение жалованья войскам к осаде гор. Вейна; Моммзен с полным основанием полагает, что эту дату следует отодвинуть к более раннему периоду. Даже в те времена, когда Рим был уже властителем всей Италии, руководящие семьи хвалились патриархальной простотой своего образа жизни. В старом торговом городе, лежавшем на Тибре среди плодородных земель, с древних пор не могло ощущаться недостатка в средствах для создания богатства; однако достаток должен был служить не привольной жизни частных лиц, а государственным нуждам, - и такое воззрение еще продолжало жить в римском обществе, когда условия жизни давно уже изменились. Так и у греков историческая легенда рассказывает о враждебном всякой роскоши законодательстве Ликурга в Спарте и о бедном, но неподкупном афинянине Аристиде; однако эти образы являются лишь чисто эпизодическими для Эллады. Между тем Цинциннат, Курий Дентат и Фабриций представляют действительно национальный тип древнего Рима.

      Две цели, которым с 510 г. служили центурии, являясь одновременно войсковыми и избирательными единицами, в силу естественного хода вещей все больше отдалялись одна от другой. Бывали войны, когда к оружию призывалось не все мужское население, а делался отбор, - и чем обширнее становилось государство, чем длиннее бывали марши и длительнее походы, тем затруднительнее становилось отрывать от очагов всех мужчин. Таким образом, ополчение сменилось набором, а наборы производились, разумеется, не по мелким корпорациям, какими были центурии, а по более крупным областным единицам - по трибам. Смысл слова "центурия" разбился, таким образом, на два понятия, которые теперь не имели ничего общего как между собою, так и исконным значением слова - сотней; с одной стороны, центурия обозначала теперь политическую избирательную единицу, с другой - подразделение легиона. По мере расширения территории римского государства учреждались новые трибы (их число достигло впоследствии 35), а с ними и новые центурии как избирательные округа. Число конных центурий, первоначально - 6, к неизвестному нам моменту (может быть, в 304 г.) повысилось до 18.

      Боевые приемы старого римского ополчения представляются нам в точности такими же, как у древнегреческой фаланги гоплитов. Поэтому мы позволяем себе перенести на римлян эти греческие названия. Правда, на этот счет не сохранилось никакого положительного предания; но так как и внутренние причины и последующее развитие исключают возможность того, что римляне в древние времена имели отряды, вооруженные только мечом и сражавшиеся гурьбой, то единственно допустимым остается предположить для них линейный строй копейщиков в тяжелых доспехах, т.е. фалангу.

Римский легион в бою

      Числа эти сохранены были как норма на позднейшие времена, когда и масштабы, и самое устройство войска в корне изменились. Впрочем, эта норма соблюдалась не строго; часто состав легиона падал значительно ниже нее; иногда, наоборот, пехота усиливалась до 5 000, а при Марие даже до 6 000; но основное понятие сохранялось, так что по мере роста численности войск увеличивались не самые легионы, а их число.

      Точно так же и подразделение старинного легиона - центурия - представляет никак не тактическое, а только административное понятие.

      Когда Рим сделался главным городом разросшегося союза и обязал своих союзников выставлять войска, то эти союзные контингенты не включались в легионы; это не имело бы смысла, так как легионы являлись только административными частями, а каждый союзный контингент сохранял до известной степени самостоятельное управление. В то время существовал принцип, по которому одна половина войска всегда состояла из римских отрядов, а другая - из союзнических. Следовательно, для определения римских сил надо удваивать число легионов, хотя, конечно, на практике тут часто происходили очень значительные уклонения от этого общего принципа9.

      В кавалерию союзникам полагалось присылать вдвое больше против того, что выставляли сами римляне.

      Щедрое предоставление прав римского гражданства целым общинам облегчало возможность поддерживать такой порядок; но это приводит нас в значительно позднейший период, чем тот, который мы рассматриваем сейчас.

       1. Новые воззрения на военное устройство древнего Рима привели к полному перевороту в наших представлениях о древнеримском государственном устройстве в его целом. До сих пор все построения историков брали в основу сервианское деление народа на классы. Уже 1-е издание настоящего труда лишило почвы этот классовый принцип, так как из подсчета населения стало ясно, что центурии различных классов не могли сколько-нибудь резко различаться по своей численности, а, следовательно, представление, будто в Риме вместо строгой и всеобщей воинской повинности была лишь ограниченная, построенная по степеням повинность и соответственно с нею такое же неравное, пропорциональное богатству право голоса, оказывается совершенно превратным. Но если это так, то к чему же вообще деление на классы? "Наличию классового принципа при всеобщем равном избирательном праве, - писал я тогда, - остается только одно объяснение - косность римского сословного самосознания". Нельзя не признать, что такое объяснение являлось в сущности лишь последним отчаянным средством избежать окончательного отказа от традиционных представлений. С тех пор один из моих учеников нанес традиции последний удар: сервианский классовый строй следует вовсе вычеркнуть из древнейшей истории Рима. Френсис Смит10 в своей книге "Римская тимократия" (Francis Smith, Die romische Timokratie) неопровержимо доказал, что так называемый сервианский строй возник не в VI, а во II в. Он представляет собою неудачную попытку произвести конституционную реформу в духе катоновской политики, с ориентацией на среднее сословие, чтобы отодвинуть от государства возрастающую опасность со стороны аристократии в услужении которой была теперь продажная чернь, - опасность охлократии. Вероятнее всего, эти попытки произвели в 179 г. цензоры Марк Эмилий Лепид и Марк Фульвий Нобилиор. ("Они изменили порядок подачи голосов и распределили трибы по районам и разрядам граждан, на основании их имущественного положения и доходов". Т. Ливий. 41, гл. 51).

      Очень возможно, что тогда же и трибы были разделены каждая на 10 центурий вместо прежних 8. Что первоначально в трибе было именно 8 центурий, следует из соотношения чисел: 21 триба, по 4 центурии "младших" в каждой, как раз и составит 8 400 чел., или 2 легиона пехоты.

      Чтобы народ легче принял в 179 г. разделение по новому принципу, оно представлено было как восстановление исконного древнеримского государственного права; в то время были найдены как писания царя Нумы Помпилия, так и комментарии царя Сервия Туллия, и по этим довольно скудным и отрывочным данным тогдашне римские историки построили полную противоречий картину сервианского строя. Аналогию этому явлению представляют Второзаконие, Жреческий кодекс и конституции Дракона и Ликурга. Фальсификаторам было еще известно, что ко времени изгнания царей Рим имел 21 трибу и сообразно этому 168 центурий пехоты. При разделении народа на классы они округлили это число (так по крайней мере мы можем допустить) до 170 (80; 20; 20; 20; 30) и таким образом внесли ошибку, создавшую головоломную задачу для ученых: каким образом войско из 8 400 чел. (2 легиона) могло насчитывать 85 центурий, т.е. одну лишнюю центурию?

      Другая несообразность - та, что при 21 трибе, в которых каждая выставляла 3 центурии гоплитов и 1 центурию легковооруженных, легион почему-то насчитывал не 3 000 гоплитов и 1 200 легковооруженных, а 3 150 гоплитов и 1 050 легковооруженных, - получилась, по-видимому, не по вине историков. Причина этой несообразности лежит в самом ходе исторического развития, и ей тоже найдено довольно правдоподобное разъяснение. Можно с достоверностью принять, что в Риме было первоначально только 20 триб. Следовательно, несообразность возникла благодаря прибавлению 21-й - клустуминской - трибы. Членам новой трибы сперва не вполне доверяли, - видели в них не совсем полноценных ополченцев, - а так как численное соотношение между легковооруженными и гоплитами (1:3) было слишком скупо, то клустуминцев назначили всех на подсобную службу; впоследствии же, когда характер ополчения в корне изменился, различие между клустуминцами и членами других триб само собою исчезло. Такое объяснение хотя и не имеет прямых доказательств, все же представляется вполне приемлемым. В добавлении к книге Смита я подробно развил этот взгляд в специальной статье, напечатанной в "Preuss. Jahrb:" (т. 131, стр. 87, 1908), к которой я и отсылаю читателя. С появлением этой статьи многие страницы в 1-м издании устарели. Здесь же я добавлю только нижеследующее.

      2. Старая римская фаланга имела будто бы ту особенность, что члены ее были вооружены неравномерно; только самые передние были облечены в полные гоплитские доспехи; за передними шла шеренга без панцырей, затем - шеренга также и без поножей; задние же вооружены были только копьями, а самые последние - одной лишь пращой. Эти сведения, конечно, недостоверны, однако, очень вероятно, что в них заключается доля истины. Выше мы установили (ч. 1, гл. 3), что фаланге не приносило никакой пользы, если задние ее ряды следовали без вооружения, но в римском войске этих "невооруженных" не следует рассматривать как членов фаланги; они соответствуют греческим легковооруженным, т.е. обозным солдатам, прислужникам, которые несли также второстепенную строевую службу. У римлян они несколько воинственнее, чем у греков, так как набирались из полноправных граждан, тогда как граждане богатых греческих городов, - как, например, афиняне, - брали с собою в поход рабов, а спартанцы - илотов. Ополченец же без панциря и поножей мог рассматриваться как тяжеловооруженный и сражаться в фаланге. Естественно, что в древнейшие времена очень многие граждане не были в состоянии обзаводиться панцирем и поножами. Таких приходилось ставить в задние ряды; но как для государства, так и для каждого из ополченцев снабжение всех солдат полным вооружением было бы гораздо выгодней, чем такое ступенчатое построение фаланги. Коль скоро в каком-нибудь общественном арсенале или частном доме были в наличии панцири, они должны были выдаваться недостаточно вооруженным гоплитам. Выставлялось предположение, не лишенное некоторых оснований, что вообще различие заключалось не в самом вооружении, а только в том, являлся ли ополченец в полных собственным доспехах или получал вооружение от государства11.

      В подробностях предания, - что первый класс имел круглые медные щиты (clipei), второй (ввиду отсутствия панциря) - длинные четырехугольные (scuta), а третий класс не имел поножей, - нетрудно узнать позднейшее построение римских историков: в те времена, когда государство еще не было в состоянии снабдить полным вооружением всех своих фалангитов, невозможно было бы проводить или хотя бы предписывать такие тонкие различия. Консулы не считались с тем, какой был у воина щит - круглый медный или же четырехугольный деревянный, обтянутый кожей, с железной обивкой; а поножи составляли настолько маловажную часть вооружения (позднейшие римские легионеры не носили их вовсе), что здесь они явно притянуты для построения классовой лестницы. Древко копья, острота его наконечника и закал клинка составляли гораздо более существенное различие для боеспособности отдельных солдат, чем замена металлических поножей какими-нибудь крепкими кожаными голенищами.

      3. Всаднические центурии, несомненно, имели свою собственную историю, не сходную с историей пехоты; да и назывались они первоначально не центуриями, а трибами. Они не подразделялись на "младших" и "старших", и численность их для древнейшего периода республики относительно велика. В те времена, когда в Риме общее число способных к действительной службе граждан не превышало 9 000-10 000, среди них никак не могло быть 1 800 всадников. Нормально на 8 000-9 000 чел. пехоты (2 легиона) полагалось 600 чел. конницы; эту норму позднейших времен я и принимаю за наличное число всадников в древнейший период.

      Если теперь принять во внимание, что 3 древнейших и знатнейших конных центурии носили собственные имена - Рамнов, Тициев и Луцеров, а далее к ним примыкали Рамны, Тиции и Луцеры secundi (т.е. вторые) и еще 12 безымянных центурий, то само собой напрашивается предположение, что эти 3 центурии, названные здесь в первую голову, были аристократическими обществами, существовавшими еще до того, как народная масса организовалась в центурии. Эти аристократические общества являлись в войска в качестве всадников, сопровождаемых большей или меньшей пешей свитой; но так как они представляли собой нечто большее, чем просто ополчение, а именно - братства, клубы, - то к ним принадлежали также старики и инвалиды. Когда же по изгнании царей войсковые части стали нести политическую функцию избирательных единиц и ради этого созданы были центурии "старших", то для конных центурий в этом не было ни надобности, ни возможности, так как они уже включали в себя стариков, хотя те и не принимали больше постоянного участия в войсках. Во всяком случае римская знать никогда не пыталась основать свою власть на избирательном праве стариков в центуриях: она оказывала давление на народные выборы через должностных лиц и жречество.